Бхагаван Раджниш (Ошо) - Нравственное, безнравственное, вненравственное. Что правильно, а что нет?

Рудольф Гесс, один из последних нацистских бонз, покончил жизнь самоубийством в берлинской тюрьме, где он провел сорок шесть лет. Он был правой рукой Гитлера. «Я ни в чем не раскаиваюсь, – сказал он на суде в Нюрнберге, – и если бы я мог все начать сначала, я сделал бы то же самое еще раз». Ошо, можешь ты сказать что-нибудь о прощении, даже в отношении людей, которые кажутся его недостойными.

Это одна из самых фундаментальных вещей, которые следует понять. Люди обычно думают, что прощать нужно тех, кто этого достоин, кто это заслуживает. Но если кто-то заслуживает, достоин прощения, в этом нет особого прощения. Вы со своей стороны ничего не делаете, он это заслуживает. В действительности, вы не проявляете никакой любви или сострадания. Ваше прощение будет подлинным только в том случае, если даже те, кто его не заслуживает, получат его от вас. Вопрос не в том, достоин ли человек. Вопрос в том, готово ли ваше сердце.

Мне вспомнилась одна из самых выдающихся женщин-мистиков, Рабия Аль-Адабия, женщина-суфий, которая была известна своим весьма эксцентричным поведением. Но во всех ее эксцентричных поступках заключалось великое прозрение.

Однажды еще один суфийский мистик, Хасан, остановился у Рабии. Поскольку он собирался остаться у Рабии, у него с собой не было его священного Корана, который он читал каждое утро как часть своего послушания, – он подумал, что сможет позаимствовать Коран у Рабии, так что не взял своего.

Утром он попросил у Рабии Коран, и она дала ему свой экземпляр. Он не мог поверить своим глазам. Открыв Коран, он увидел то, во что ни один мусульманин не мог бы поверить: во многих местах Рабия внесла исправления. Для мусульманина это величайший грех, поскольку они верят, что Коран – это слово Божье. Как можно его менять? Как вы можете даже подумать, что способны сделать что-то лучшее? А она не только изменила, она просто уничтожила несколько слов, несколько строк – стерла их!

Хасан сказал ей:

– Рабия, кто-то испортил твой Коран!

– Не будь дураком, – сказала Рабия, – никто не может прикоснуться к моему Корану. То, что ты видишь, – моих рук дело.

– Но как ты могла сделать такое? – удивился Хасан.

– Я должна была это сделать, – ответила Рабия, – по-иному не получается. Посмотри, например, здесь в Коране сказано: «Когда увидите дьявола, возненавидьте его». С тех пор, как на меня снизошло просветление, я не могу найти внутри себя никакой ненависти. Даже если дьявол возникнет предо мной, я смогу только излить на него свою любовь, потому что у меня не осталось ничего другого. Не имеет значения, Бог стоит предо мной или дьявол, оба вызывают у меня одинаковую любовь. Все, что у меня есть, – это любовь, ненависть исчезла. В тот момент, когда исчезла ненависть, мне пришлось внести изменения в мой Коран. Если ты не изменил свой, это просто означает, что ты еще не перешел в тот мир, где существует только любовь.

Я скажу вам, что для того, кто перешел в мир прощения, люди, которые не заслуживают, люди, которые недостойны, ничем не отличаются. Вы прощаете всех, независимо от того, кто перед вами. Вы не можете быть настолько скупы, чтобы только достойные могли получить ваше прощение. Да и откуда у вас возьмется непрощение? Это совершенно другая концепция, она не имеет никакого отношения к другим людям. Кто вы такой, чтобы судить, достоин человек или не достоин? Судить вообще безобразно и низко.

Я знаю, что Рудольф Гесс, безусловно, один из величайших преступников. И его преступления становятся даже еще в миллион раз больше оттого, что на Нюрнбергском процессе, перед которым он предстал вместе с остальными соратниками Адольфа Гитлера – который убил почти восемь миллионов человек во Второй мировой войне, – он сказал: «Я не раскаиваюсь ни в чем!» И не только это, он также сказал: «И если бы я мог начать все сначала, я сделал бы то же самое еще раз». Совершенно естественно считать, что этот человек не достоин прощения, это встретит всеобщее понимание. Все согласятся с тобой.

Но я не могу с тобой согласиться. Не имеет значения, что Рудольф Гесс совершил и что он сказал. Главное, способен ли ты простить даже ему. Это поднимает твое сознание на предельную высоту. Если ты не можешь простить Рудольфа Гесса, ты остаешься всего лишь обычным человеком, со всеми разновидностями суждений о достойном и недостойном. Но, по сути, ты не можешь простить его, потому что твоя способность прощать недостаточно велика.

Я могу простить весь мир по той простой причине, что мое прощение абсолютно, оно никого не судит. Я расскажу вам небольшую тибетскую историю, которая полностью прояснит вам суть этого.

Великий старый мастер, которого почитали миллионы людей, отказывался принимать кого бы то ни было к себе в ученики. Всю его жизнь, постоянно, его просили цари, его просили очень богатые люди, его просили великие отшельники, святые, все хотели стать его учениками, но он продолжал отказывать. Он всегда говорил: «До тех пор, пока я не найду человека, который это заслуживает, до тех пор, пока я не найду человека, который этого достоин… я не собираюсь брать в ученики каждого Тома, Дика, Гарри».

И у него был маленький мальчик, который все время готовил для него пищу, стирал одежду, приносил овощи с рынка. Сам этот мальчик мало-помалу состарился, и всю свою жизнь он слышал, как старик, который прожил почти сто лет, все время без исключения давал отказ: никто не достоин. «Я скорее умру, не взяв в ученики никого, – говорил он, – чем возьму недостойного».

Люди устали, были расстроены. Они любили этого человека, человека величайших достоинств, но они не могли понять такого его упрямства – никакой доброты, никакого сострадания.

Но однажды утром старик разбудил своего служку, который сам уже был стариком, и сказал ему:

– Немедленно спустись вниз с холма, на рыночную площадь, и расскажи всем, что каждый, кто хочет стать моим учеником, должен срочно прийти, потому что сегодня вечером, когда сядет солнце, я умру.

– Но как же насчет достойных? – спросил служка. – Я не знаю, кто достоин, а кто не достоин. Кого я должен привести?

– Не беспокойся, – ответил старик. – Это был всего лишь прием, потому что я сам не был достоин брать кого-то в ученики, но гордость не позволяла мне сказать об этом. Поэтому я выбрал другой, обходной путь. Я говорил: «До тех пор, пока я не найду того, кто достоин этого, заслуживает это, я не собираюсь брать кого-то в ученики». По правде говоря, это я не был достоин стать мастером. Теперь я достоин, но времени очень мало. Только этим утром, когда вставало солнце, моя собственная осознанность достигла предельного пика. Теперь я готов. Теперь не важно, кто достоин, а кто недостоин. Сейчас важно, что я достоин. Просто иди и приведи кого-нибудь! Просто выйди и оповести всю деревню, что это последний день моей жизни, и если кто-то хочет стать посвященным, должен прийти немедленно. Приведи столько людей, сколько сможешь.