Николас де Ланж - Иудаизм. Древнейшая мировая религия

Секулярному иудаизму также не хватает продуманности и систематичности в дебатах о религии (хотя в политических спорах уровень аргументации весьма высок). Секулярный еврейский гуманизм вырос из еврейского Просвещения с его антирелигиозной закалкой, а потому игнорировал богословское развитие, о котором мы говорили в главе 7. Его интеллектуальные лидеры часто ведут полемику так, словно современной теологии не существует. Бога отрицают довольно грубым и незамысловатым образом: дескать, это лишь библейский персонаж и пережиток старины. Почти никто из них не отдает себе отчета в том, что уже несколько десятилетий реконструкционистские мыслители ищут еврейскую идентичность и еврейские ценности, при которых не предполагается вера в сверхъестественное, и что общая платформа может быть найдена с некоторыми реформистскими авторами. Собственных позитивных идей у секулярного иудаизма пока мало. Его представителям легко критиковать архаические и монолитные формы иудаизма, господствующие в Израиле, но есть масса такого, чего они не замечают: более тонкие формы еврейской теологии, проблемы психологии религии, а также квазирелигиозные элементы в самой секуляристской традиции (например, в учении АД. Гордона). Дискуссии по этой тематике еще впереди, и они способны многое принести иудаизму.

Теология Холокоста пока находится в тупике. В этой области также возможен плодотворный диалог между религиозными и секулярными мыслителями: не с целью поспорить об интерпретациях прошлого, а чтобы наметить перспективы для будущего согласия и взаимопонимания. Секуляристы бросают вызов теистическим философам, увязшим в болоте теодицеи, да и вообще всем, кто пытается защитить классические представления о Боге. Классическая теология стала одной из жертв Холокоста, и сейчас востребованы мнения не только верующих, но и скептиков, агностиков, даже атеистов.

Еще одна перспективная область – Завет. Холокост и возрождение Израиля заставляют переосмыслить многие стереотипы, касающиеся Завета и важные в дискуссии об исторической роли и судьбе еврейского народа. Здесь также тема свидетельства. Евреи часто ощущали себя призванными свидетельствовать о Боге, и во времена гонений это чувство обострялось. Один из ярких примеров – Холокост, причем мир действительно обратил внимание на еврейскую катастрофу. Но необходимо ли свидетельствующему народу страдать, чтобы нести подлинное свидетельство? И если да, что это значит для Израиля и его желания свидетельствовать среди успеха и процветания? Или вся концепция свидетельства в принципе построена неверно? Эти вопросы чрезвычайно важны, и при их обсуждении важно услышать, что скажут секуляристы.

К развитию постмодернизма были причастны некоторые известные евреи (особенно во Франции), но сам он мало повлиял на еврейскую мысль. Следует, однако, сказать о выдающемся философе, который обладал удивительным даром объединять религиозных и нерелигиозных авторов, придавать еврейской религиозной мысли нестандартный и творческий характер, а также подстегивать еврейскую этическую рефлексию: это Эммануэль Левинас (1906-1995). Он был хорошо известен во Франции, где часто выступал на встречах французско-еврейских интеллектуалов с очень необычными постмодернистскими прочтениями Талмуда, но в англоязычном мире обрел влияние лишь в конце жизни. Ученик Гуссерля и Хайдеггера, Левинас был мыслителем европейского масштаба. Он хорошо знал еврейскую традицию, и на его идеи сильно повлиял Холокост.

Еврейский феминизм также выводит богословие на новые рубежи. До сих пор большинство интересных дискуссий были ограничены довольно узкими кругами, но их значимость столь велика, что их следует сделать достоянием широкой аудитории. Хотя тендерные стереотипы были впервые оспорены женщинами, здесь есть ценные материалы к размышлению и для мужчин. К сожалению, мужчины пока вяло реагируют на открывшиеся богословские перспективы (если не считать некоторых гейских авторов, действующих на обочине феминизма), но не подлежит сомнению, что в будущем мужчины самых разных убеждений проявят такую же страстность и принципиальность в своих разработках, с какой женщины оспаривали устоявшиеся идеи.

Иудаизм переживает интересное время. Еврейская жизнь и еврейская мысль быстро меняются. То, что считалось незыблемым, начинает казаться сомнительным, а новые стереотипы еще не сформировались. Для изучающего, иудаизм представляет как бы «движущуюся мишень»: ответы не только на второстепенные, но и на самые базовые вопросы могут быть очень разными. В книге, которую читатель держит в руках, я попытался не упрощать картину и не делать вид, что ситуация ясная там, где она неясная. Впрочем, книга носит лишь вводный характер, и уместно вспомнить ответ древнего учителя Гиллеля человеку, который просил научить его сути иудаизма в одном предложении. Дав краткую и точную формулировку, Гиллель затем добавил совет: «Иди и учись!»

Авеле [евр., «скорбящий»].

Адонай [евр., дословно «господа мои»]. Имя Бога, которое обычно переводят как «Господь».

Адон Олам [евр. «Вечный Господь]. Гимн, который обычно поют в конце дополнительной службы.

Акеда [евр. «связывание»]. Библейский рассказ об испытании Авраама (Быт 22:1-19), читаемый в синагоге на Рош Га-Шана.

Алейну [евр. «Это долг наш»]. Молитва, читаемая под конец службы.

Алия [евр. «восхождение»]. 1. В сионистском словоупотреблении иммиграция в Израиль («он сделал алию»). 2. Честь быть вызванным к чтению Торы в синагоге («у меня сегодня была алия в шуле»).

Албмемар [от арабского «аль-минбар», «кафедра]. Другое название бимы.

Алб-хет [евр. «За грех»]. Молитва о прощении грехов, читаемая на Йом-Киппур.

Амида [евр. «Предстояние»]. Основная из установленных молитв, читаемая трижды в день стоя. Также называется «Шмонэ Эсрэ» и «Тефилла».

Арон га-кодеш [евр. «ковчег святилища»]. В синагоге хранилище для свитков Торы. По виду часто напоминает гардероб.

Афикоман [видимо, слово греческого происхождения; смысл неясен]. Кусок мацы, раздаваемый участникам седера и съедаемый в конце трапезы.

Ашкеназы [от библейского еврейского имени Ашкеназ; в средневековье Ашкеназ отождествили с Германией]. Евреи, жившие в Германии; впоследствии так стали называться их потомки (например, в Польше).

Бар Мицва [арам. «бар», «сын»; евр. «мицва», «заповедь»]. В строгом смысле так обозначается юноша, достигший совершеннолетия, а потому обязанный соблюдать все заповеди галахи. На практике это понятие применяют к обряду, связанному с достижением совершеннолетия, или даже к сопутствующей трапезе.