Йен Уоллес - 100 снов, которые снятся всем, и их истинные значения

Слово «символ» произошло от греческого σύμβολον – этим словом называли предмет, часто монету или кость, сломанную пополам, половинки которой отдавались двум людям. Затем эти два человека могли узнать друг друга, проверив, подходят ли друг к другу их половинки. Это был способ установить доверие и безошибочно связаться с человеком, находящимся за пределами круга знакомых. Именно это свойство связывать кого-то с чем-то за пределами его знания и дает символу его значение, делает его таким ценным независимо от того, насколько существенной физической ценностью он обладает.

В современной жизни мы приписываем особое символическое значение предметам, которые связывают нас с чем-то за пределами нас самих. Это могут быть символы наших убеждений или веры, однако мы сейчас склонны больше всего ценить мобильные телефоны, которые применяем для общения с другими людьми за пределами нашей досягаемости. Телефоны способны соединять нас с более широким пониманием самих себя, поэтому они стали так нам необходимы и используются повсеместно. Предметы во сне также подсознательно связывают нас с чем-то более значимым за пределами нас самих, и, следуя своей человеческой натуре, мы просто не можем не исследовать эти связи.

Совокупность образов и символов, которые мы создаем во сне, выражают нас за пределами нашего сознательного понимания, а также помогают нам передавать опыт своих снов, когда мы пересказываем их другим людям. Древние греки снабдили нас словом «метафора», что означает перенос какого-либо качества с одной вещи на другую. Древнегреческий философ Аристотель, который сказал: «Наиболее искусные интерпретаторы снов – те, кто обладает даром замечать сходства», указал на метафорическую способность наших снов связывать и передавать значение.

Другой древнегреческий ученый, Артемидор, автор «Онейрокритики», первого современного словаря сновидений, заметил: «Толкование снов – это не что иное, как сопоставление подобного».

Метафоры – это естественный язык нашего воображения, и хотя мы все владеем им, иногда нам кажется, что это какой-то иностранный язык, который мы учили в школе, но почему-то забыли. Однако часто мы неосознанно говорим на метафорическом языке сновидений, когда используем идиомы в своей повседневной речи. Инстинктивно для нас естественно сказать «не в своей тарелке», «висеть на волоске», «все в одной лодке» или «камень на сердце», и эти речевые фигуры кажутся странными лишь тогда, когда мы задумываемся над тем, что только что произнесли.

Идиоматические образы, которые мы включаем в свои сновидения, не случайны, они описывают метафорическую основу наших снов. Мы используем качество твердости земли, чтобы представить практические и реальные значения, выбирая выражения вроде «уверенно стоять на земле», «приземленный человек». Небо обычно символизирует мысли и идеи в фразах типа «витать в облаках», «ветер в голове», «на седьмом небе». Вода часто означает эмоции и опыт, когда мы говорим «реки слез», «войти в одну реку дважды», «как с гуся вода», «ждать у моря погоды». Огонь и свет представляют творчество и страсть в таких выражениях, как «горячее желание», «загорелся идеей», «момент озарения».

Даже по мере развития разговорных и письменных языков мы начали превращать наши слова обратно в образы, чтобы выражать самые глубокие значения своих сновидений. В языке снов часто используется игра слов, когда мы видим ценный образ, из которого строится фраза. В этих «сонных» каламбурах участвуют два слова, которые звучат одинаково, но имеют разные значения, – их называют омофонами. Например, многие знаменитости рассказывали мне, что им снилось, как они снимаются в фильме с актрисой Фэй Данауэй (Faye Dunaway). Это не просто исполнение мечты, но и нарастающее беспокойство из-за того, что их карьера идет на спад и статус знаменитости скоро исчезнет (fading away).

В большинстве культур есть истории о едином человеческом языке, который существовал до появления широкого разнообразия современных разговорных и письменных языков. Одна из самых известных описывает Вавилонскую башню, строители которой общались на одном языке, а затем рассеялись по всему миру, заговорив на разных языках. Независимо от того, насколько истинна эта легенда, универсальный человеческий язык продолжает существовать в визуальных образах наших снов, в их символах и метафорах. Каждый раз, когда вы в повседневной жизни используете идиому, вы говорите на инстинктивном языке своих сновидений.

Создавая свои сны, мы инстинктивно используем язык образов, и оказывается, что мы выстраиваем свои символы в более сложные последовательности. Эти последовательности являются основными средствами, которые помогают нам выражать свой мир и понимать себя. Можно назвать их историями или сюжетами. Если мы не понимаем чего-то в обычной жизни, мы пытаемся найти в ситуации какие-то понятные нам темы, а затем связываем их друг с другом в истории. Когда мы хотим узнать о подробностях ситуации, мы часто спрашиваем: «В чем история?» (What’s the story?), а если нам кажется, что последовательность, которую мы видим, разбивается и становится бессмысленной, мы обычно говорим, что «запутались в сюжете» (lost in plot).

Иногда может показаться, что наши сны мимолетны и иллюзорны, но авторов многих великих и признанных шедевров мировой литературы вдохновило исследование собственного подсознания. Джеймс Джойс был одним из самых одаренных ирландских писателей, и хотя его излюбленный стиль называют термином поток сознания , более точно было бы определить его как поток бессознательного .

Один из известнейших романов Джойса «Улисс» – это бессознательный поток образов, уложенный в формальный вымышленный сюжет, который основан на похожее на сон путешествие, предпринятое Одиссеем в эпической поэме Гомера «Одиссей». В романе «Поминки по Финнигану» Джойс продолжил применять этот прием, введя в него еще больше омофонов и образов из сновидений.

Другой великий писатель, драматург и поэт Уильям Шекспир постоянно использовал свои сны в качестве основы для своих гениально выразительных произведений. Многие пьесы Шекспира являются инсценировками снов, начиная с вещих снов и предзнаменований его ранних исторических хроник, таких как «Генрих VI» и «Ричард III», и закачивая образной сценой с кинжалом в «Макбете» и поцелуем Джульетты. Шекспир нередко использовал сны в качестве основы сюжетов, а кроме того, сценография многих его пьес похожа на сновидения – например, Богемский лес в «Зимней сказке», волшебный остров Просперо в «Буре» и мечтательный мир «Сна в летнюю ночь».