Оле Нидал - Книга надежды. Как освободиться от страха смерти

Путь проникающего видения был принесен в Тибет Марпой около 1050 года. Он получил эти знания в дар от своего второго по важности учителя, Майтрипы, о котором до недавнего времени известно было немного. На этом пути используются как концептуальные объяснения, так и всесторонние методы, например осознанное дыхание, позволяющее удерживать ум на одном месте и успокаивать его. Например, когда коренной лама Марпы – Наропа – продвигался по пути постижения Учения, его бурные переживания рушили все мыслимые концепции, пока не возникло прямое проникновение в суть, а единство воспринимающего, воспринимаемого и восприятия не стало вневременным. Некоторые ламы предлагают ученикам до или сразу после Прибежища без вспомогательных средств выполнять медитации, в которых человек «просто» смотрит на ум. Но мне такая практика кажется спорной. Хотя цель медитации легко описать, путь без форм, наряду с целенаправленным накоплением хороших впечатлений, требует развернутых поучений о поведении ума, а также надлежащей поддержки учителя и буддийской группы. И, главное, ум должен оставаться в покое, лишь пока сохраняет полное осознавание. Иначе вместо сияния искрящегося алмаза можно скатиться к навязчивому оцениванию мыслей или отупелой умственной заторможенности. По этой причине в Тибете подобные поучения можно было получить только после тщательной подготовки. На самом деле настоящее успокоение и удержание ума без каких-либо вспомогательных средств гораздо сложнее, чем заучивание аршинных мантр и атрибутов тысячеруких Будд.

Особенным преимуществом пути Майтрипы является его широкая применимость. При достаточной поддержке и дружественном взаимообмене с окружающим миром эти практики можно без труда встроить в повседневную жизнь, даже обладая умеренной преданностью и не уходя в отшельничество.

Девятьсот пятьдесят лет назад герой Марпа, пройдя через Гималайские горы, принес из Индии в Тибет и Путь методов. Сегодня весь мир знает различные формы Будд, используемые как инструменты медитации. Как бы по-разному они ни выглядели, они раскрывают – после пояснений и передачи от опытного учителя – бесчисленные способности и качества ума в их чистой форме. Марпа получил эти поучения от своего главного учителя, йогина Наропы, чья история жизни по сей день впечатляет людей. Этот путь, называемый также «Шесть доктрин (или йог) Наропы», с помощью представляемых образов и осознанного глубокого дыхания открывает внутренние каналы и колеса энергии.

Подобные методы можно применять только по окончании основополагающих упражнений и спустя годы медитации на формы Будд {15} . Многие из Шести йог Наропы почти невозможно использовать в гуще нынешней жизни, и их передача не сохранилась бы без отважных женщин и мужчин, проводивших в ретритах месяцы и даже годы – что было осуществимо при тибетском экономическом строе.

Неудачные попытки сделать это могут привести к уязвленной гордости и усложнить доступ ко всем остальным передачам в будущих жизнях.

Единственное исключение, применимое в современных условиях (при наличии учителя с полной передачей), составляет пхова – последняя из Шести йог Наропы. Это наиболее эффективный способ приготовиться к смерти, и опыт показывает, что его можно освоить за несколько дней без долгих лет тренировки.

В Махаяне ум стабилизируют, делая сильные хорошие пожелания для всех существ или покоясь в понимании, а еще лучше – в переживании взаимной обусловленности явлений и их пустотности в смысле отсутствия собственной природы. Посредством фазы построения в практиках Алмазного пути и с поддержкой передачи силы или медитации с учителем, расслабленное, но в то же время внимательное и ясное состояние возникает благодаря открытости и доверию. Концентрируясь на сияющих энергоформах Будд, которые отражают наши врожденные способности, ум воспринимает эти качества на просветленном уровне. Он ощущает их как реальные и часто потрясающие, ведь опыт осознавания самого ума затмевает любые впечатления, которые в нем появляются и исчезают.

Медитация, используемая в процессе умирания, гарантирует, что мы не будем сметены нашим взбудораженным умом. Практикуя, мы все чаще владеем ситуацией, – даже в самый, пожалуй, захватывающий момент нашей жизни, и этот фундамент позволяет нам открыться позитивному воздействию и использовать все средства, чтобы пройти через смерть наилучшим образом. Поэтому привычку работать с умом стоит формировать как можно раньше – для чего необходимо упражняться и овладевать соответствующими методами. Это дает человеку необходимую поддержку в течение всего процесса умирания, помогает лучше переносить боль, удаляет страхи и привязанности.

В фазе растворения форм воспринимающий все больше переживает внутреннее озарение сочувствия и мудрости – а в Гуру-йоге, более того, ощущение радости и благодарности от слияния с просветленным учителем – и пробуждает в себе глубокое осознавание вневременного, всеохватного и всепронизывающего пространства. Это прямое и абсолютно безграничное проникающее видение называется на санскрите випашьяна , а по-тибетски лхагтонг . Достигшие результата этой глубинной практики во время смерти смотрят в Ясный свет и чувствуют себя как дома (см. главу « Решающий момент» ).

Каждый день и повсюду мы сталкиваемся с непостоянством всего составного. То, что было живо еще мгновение назад, сейчас, вероятно, уже умерло, а то, что возникает сегодня, может исчезнуть уже завтра. И как бы мы ни рассчитывали, что погибшие клетки организма будут возобновляться еще долго, каждый из нас непрерывно понемногу умирает. Потеря любимых, родителей, братьев, сестер, близких друзей или собственного здоровья, так же как значительные изменения, происходящие в мире из-за природных катастроф или экономических потрясений, – все указывает на непостоянство. У жизни наверняка есть финал, но интеллект не хочет ничего знать об этом и надеется на ее вечное продолжение. Хотя очевидно, что любое существо однажды умрет, многие люди, в остальном способные понять почти все, умело обходят этот факт – часто до самого конца. Тяга к определенности и бессмертию является очень сильной человеческой тенденцией, и навязчивое цепляние за жизнь, особенно в культурах, где тема смерти под запретом, усиливается. Однако, если понять, что времени не подвластно только богатство нашей собственной просветленной сути, мы сможем более расслабленно относиться даже к смерти.