Наталия Ковалева - Письма Махатм

Хьюм ничего не получил от Субба Роу, хотя все знают, кто он [439]такой. Недавно он получил длинное письмо от моего Учителя в комнате собраний, когда Хьюм ставил на голосование мою отставку. Они как раз голосовали, чтобы больше не было феноменов и чтобы о Махатмах никогда [больше] не говорилось. Говорят, письмо было на языке телугу. Хотя они (индийцы) стоят за меня и будут стоять до последнего, они обвиняют меня, что я осквернила Истину и Учителей, так как послужила средством к написанию «Оккультного мира» и «Эзотерического буддизма» [440]. [1]Не рассчитывайте, вы, Лондонская Ложа, на индийцев. Я – мертва; Общество, скажи Учителям: «прощайте». Скажи уже сейчас – все, за одним исключением, ибо я дала слово моим индийским братьям-оккультистам никогда не упоминать Их (Учителей) имена иначе, как только среди своих, и это слово я буду держать.

Это, вероятно, будет моим последним письмом вам, дорогой мистер Синнетт. Мне потребовалась почти неделя, чтобы написать его – так я слаба, и не думаю, что мне еще представится другая возможность. Не могу сказать почему, но, вероятнее всего, вы не будете об этом жалеть. Вы не сможете дольше остаться верным, живя в миру. Мейеры и ОПИ засмеют вас. Хьюм, который поедет в Лондон в апреле, поднимет всех против Махатм и меня. Требуются другого сорта мужчины и женщины, нежели те, которые находятся в Лондонской Ложе, за исключением мисс Арундейл и еще двух-трех, чтобы выдержать такое преследование и шторм. И все это потому, что мы выдавали Истину без разбору, профанировали ее, забыв девиз истинного оккультиста: знать, сметь и хранить молчание.

Прощайте же, дорогие мистер и миссис Синнетт. Умру ли я через несколько месяцев или же останусь еще на два-три года в уединении – я уже почти что мертва. Простите меня и постарайтесь заслужить личное общение с Учителем. Тогда вы сможете проповедовать его, и, если преуспеете в этом, как я преуспела, вас будут освистывать и оскорблять, как освистывали и оскорбляли меня, и вы увидите, сможете ли вы перед этим выстоять. Оксли понуждают меня написать моей тетке и сестре, чтобы они прислали мне рисунок жемчужной булавки, которую я послала им в 1880 году. Я отказываюсь. Для чего? Докажи им подлинность феномена броши, они моментально, с помощью подкупленных свидетелей, выдвинут новое обвинение. Я устала, устала, устала, и до того мне это отвратительно, что сама Смерть с ее первыми часами ужаса мне предпочтительнее. Пусть весь мир, за исключением нескольких друзей и моих индийских оккультистов, думает, что я обманщица. Я не буду отрицать этого – даже им в лицо. Скажите это мистеру Мейеру и другим.

Прощайте, еще раз. Пусть ваша жизнь будет счастливой и цветущей, и пусть старость миссис Синнетт будет здоровее, чем ее молодость. Простите мне те недовольства, которые я вам, может быть, причинила и – забудьте.

Ваша до конца, Е.П. Блаватская

Мой друг!

Вы просите меня «пролить свет» на «новое прискорбное событие», возникшее из вздорных обвинений мистера А. Гебхарда? В том-то и дело, что дюжины событий гораздо более прискорбного характера, все рассчитанные на то, чтобы раздавить несчастную женщину, избранную в качестве жертвы, назрели и готовы разразиться над ее головой, задевая настолько же и Общество. Опять же, надо думать, после моей знаменательной неспособности удовлетворить ваших суровых логиков в связи с инцидентами «Биллинг – Мэсси» и «Киддл – «Свет» мои личные мнение и объяснения имеют мало веса на Западе. Однако вы, кажется, думаете, как и Вивэлл, что «каждая неудача есть шаг к успеху», и ваша вера в меня должна серьезно встревожить ваших друзей?

С вашего разрешения я представил объяснение «прискорбного инцидента» самой мадам Блаватской [441]. Однако, так как она написала вам простую правду, то мало шансов, что ей поверят, кроме, может быть, нескольких близких друзей, если хоть один у нее останется к тому моменту, когда это письмо дойдет до вас.

Вы, наверное, поняли к этому времени, что наша попытка раскрыть глаза слепого мира, осуществляющаяся раз в сто лет, близка к неудаче: в Индии – частичной, в Европе – за немногими исключениями – абсолютной. Остался только один шанс спасения для тех, кто еще верит: собраться вместе и встретить бурю храбро. Пусть откроются глаза у наиболее мыслящей части публики, и она увидит грязный заговор, составляющийся среди миссионерских кругов против теософии, и через год вы снова обретете почву под ногами. В Индии это: «Или Христос, или Основатели (!!). Побьем их камнями насмерть!» Они уже почти убили одну, теперь атакуют вторую жертву – Олькотта. Падре заняты, как пчелы. Общество психических исследований дало им прекрасную возможность составить капитал из их посла. Мистер Ходжсон легко пал жертвой ложных показаний, и из-за научной а priori невозможности таких феноменов, которые он был послан исследовать и сделать о них доклад, реальность этих феноменов была совершенно и всецело дискредитирована. Он может приводить в качестве извинения личное разочарование, которое он испытывал и которое заставило его негодовать против установленных авторов «гигантского мошенничества»; но нет сомнения, что, если Общество рухнет, то это из-за него. Мы можем прибавить сюда еще похвальные усилия нашего общего друга в Симле (А.О. Хьюма), который не угомонился, а также усилия мистера Лейна Фокса. Какое общество сможет сохраниться, противостоя двум таким языкам, как у господ Xьюма и Л. Ф[окса]! В то время как первый конфиденциально уверяет каждого видного теософа, что с самого образования Общества ни одно письмо , выдаваемое за присланное от Учителей , не было настоящим , мистер Л. Фокс ходит, проповедуя, что он только выполняет пожелания Учителя (М.), знакомя теософов со всеми недостатками Теософского общества и ошибками его Основателей, чья карма состоит в том, чтобы выдать сокровенные истины, полученные ими от своих Гуру.

После этого, возможно, вы будете меньше обвинять наших учеников за их отвращение к европейцам штаб-квартиры и утверждение, что именно они разрушили Общество.

Таким образом, мой друг, наступает вынужденный конец намеченным наставлениям по оккультизму. Все было условлено и приготовлено. Закрытый комитет , в задачу которого входило получение от нас писем и наставлений и передача их восточной группе, был готов, когда несколько европейцев (по причинам, о которых я предпочитаю умолчать) взяли на себя смелость переиначить решения всего Совета. Они отклонили (хотя и выставили другую причину этого) получение наших наставлений через Субба Роу и Дамодара (последнего ненавидят господа Л. Фокс и Хартман). Субба Роу отказался от своего поста, а Дамодар уехал в Тибет. Можно ли наших индусов за это упрекать?