Наталия Ковалева - Письма Махатм

Ваша речь была единственной, против которой ничего нельзя было возразить, но – вследствие вашего нежелания (ведь вас же затащили в это дело) она была так холодна, настолько лишена энтузиазма или даже серьезности, что задала тон другим. Речь Олькотта представляла собою обычную чепуху янки, притом одну из худших. Речь «ангела-Мохини» была весьма глупа, олицетворяя цветы риторики а-ля Бабу [470], и т.п. Но это дело прошлого. Разумеется, это была неудача, но встреча могла бы быть удачной , несмотря на все противодействие, будь она заранее подготовлена. Общественное собрание пошло по избранному пути и должно было состояться, ибо было бы еще хуже, если бы его не было. Холлоуэй была подослана и участвовала в программе испытаний и разрушения. Она принесла вам в десять раз больше вреда, чем Обществу, но это целиком ваша вина, и теперь она танцует военный танец вокруг Олькотта, который ей такой же верный друг, каким были ей вы, и даже больше. Между ними идет еженедельная переписка , беспрестанная и подкупающая, за которой любо наблюдать; она его обаятельный агент в Бруклине по оккультным делам и т.п. Оставим это.

Что касается учеников – это более серьезный вопрос. Ни один из них не дурак. Если они еще не знают, то, во всяком случае, чувствуют , что пропасть между ними и Учителями с каждым днем расширяется. Они ощущают , что находятся на неверной левой стороне, и, чувствуя это, повернут к тому, к чему поворачиваются все подобные «неудачники». Если бы Учителя приказали им вернуться обратно в Индию, не думаю, что они сейчас , по вдохновению Баваджи, это сделали бы [471]. Мохини им испорчен, вне всякого сомнения. А мисс А. [472]гибнет в их компании. Вам придется действовать независимо от них, не порывать с ними внешне, а делать свое дело, как будто их не существует. Послушайте, я хочу, чтобы вы написали Артуру Гебхарду серьезное письмо и рассказали ему все, что знаете о Баваджи. Последний переписывается с американцами вовсю и обманывает их так же, как обманывал Гебхардов. Я писала ему, и графиня писала. Но он нам не поверит, если вы нас не поддержите. Ему наверняка уже наговорили, что графиня находится целиком под моим психологическим влиянием . Франц, бедняга, в этом уверен. Если вы не предостережете его, оба или один из «чел» непременно поедут в Америку. Если бы вы могли убедить Леонарда потребовать его отъезда в Индию в качестве меры урегулирования, тогда у него не было бы никаких оправданий для дальнейшего пребывания. Но как это сделать? Если бы я только знала, как подойти к этой особе, я была бы готова принести себя в жертву, сделать все что угодно, лишь бы очистить Общество от всей этой ядовитой растительности. Но вы можете работать независимо от них всех – это без сомнения.

До 15 апреля мы будем недалеко от вас, на той стороне реки. Графиня приедет со мною и попытает свое счастье до половины мая. Я должна быть около вас на случай, если что-нибудь произойдет, так как думаю, что, помимо нее, в этом огромном мире нет у меня друга, настоящего друга, кроме вас и миссис Синнетт. «Подобие» теософского мистера Хайда (доктора Джекила) сделало все, что могло. Я могла бы остановить это за час, если бы только могла обрушиться на них неожиданно. Клянусь. Но как это сделать? Если бы только я могла незамеченной приехать и остановиться на два дня в Лондоне, я бы это сделала, пошла бы к ним в 8 часов утра. Но сперва я должна увидеться с вами и все обдумать. Если бы только я обладала здоровьем – которого у меня нет. «Два года жизни, не больше», [как выразились] лондонский доктор, приведенный мистером Гебхардом, а также мой доктор в Адьяре, уже подходят к концу. Если Учитель не вмешается еще раз – прощайте.

Вы ничего не сказали о маленьких трюках Гладстона. Разве вы в это не верите? Смешно. Мне говорили, что по этому поводу вы получили письмо еще во время законопроекта Ильберта. Ладно, я могу вам рассказать хорошенькие штучки об иезуитах и их проделках. Но, разумеется, это бесполезно. И все же, в самом деле, это действительно серьезно.

Ну, до свидания! Пишите же.

Ваша всегда верная Е.П.Б.

Передайте мою любовь миссис Синнетт.

...Я не только не против применения вами этого права, но страстно его желаю и был бы поистине рад, если бы вы всегда высказывали свое мнение намного свободнее, чем теперь. Я возражаю против грубости, которая, не обижая меня, задевает мои чувства джентльмена, как дурной запах вызывает раздражение моих обонятельных нервов...

( К.Х . – И он называет свои письма к М. и Е.П.Б. вежливыми ?) [474]

…Что касается той характерной черты, которую вы выдвигаете, то есть моего большого непостоянства, то я действительно считаю, что у вас, на первый взгляд , имеется основание для нападения. Все же дело обстоит не совсем так, как вы полагаете. На самом деле я не такой уж непостоянный!!. Я не могу полагаться исключительно на вас – у вас слишком мало времени, и единственный способ, которым вы, кажется, способны обучать меня – через письма, – настолько медленный и неудовлетворительный, что я был бы неправ, не ища чего-либо еще.

( Ч.К.М ., наверное, назвал бы это «чистосердечным»?)

...Обстоятельства мешали... вам поставить меня в такое положение, чтобы я был уверен, что то, чему вы учите, правильно. Весьма вероятно, это так, но другие люди, наивысшей учености, которые, несомненно, в значительной степени овладели теми же основами, что и вы, сильно возражают против ваших взглядов. Во-первых, они, по-видимому, считают, что вы, Архаты, все находитесь на неправильном пути, что вы являетесь лишь утонченно и высоко образованными тантриками, стремящимися к Упасане Шакти, или кама-рупе, вместо Упасаны Пранавы, или Брахмана [1]!!

Они равным образом не согласны и с вашим мнением о том, что нет никакого Бога.

( К.Х. – Последователи адвайта-веданты?)

…Ну, я не претендую на то, чтобы сказать, кто из вас прав. Насколько я могу судить, их ученость и йогические силы не ниже ваших.

(Его «добрый старый Свами» не обладает вообще никакими силами – логическим выводом был бы тот, что и мы никакими не обладаем).

Но мой друг... допуская, что вы правы, я весьма опасаюсь, что философия, увенчанная голым, грубым атеизмом, на котором вы настаиваете в ваших заметках, ибо вы не захотели принять мою замаскированную формулировку, не будет принята даже в нашем вопиюще материалистическом веке.