Бхагаван Раджниш (Ошо) - Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия

Молитва – это отношение. Молитва не обязанность, а скорее качество. Назовите это «молитвенностью», и вы окажетесь ближе к истине. Молитва означает «молитвенность».

…направь нас к вершине мистического откровения, вознеси нас

превыше всякого света и мысли…

Мистики всегда утверждали, что бог пребывает за пределами всего мыслимого, размышлять о боге невозможно. Размышляя о нем, вы постоянно его упускаете. Стоит вам только подумать, и вы обязательно что-то упустите, поскольку мышление означает использование ума, который содержит только уже вам известное. Если вы уже познали бога, размышления не требуется. Если же вы его еще не познали, размышлять о нем бесполезно, так как ум находится в узких рамках, он ограничен миром того, что вы уже знаете. Он только снова и снова повторяет уже известное, лишенный способности отыскать дорогу к неведомому.

Ум лишен способности воспарять к неизвестному, следовательно, мышление еще никогда не оказывалось полезным. Оно мешает, очень мешает, оно еще никогда никому не помогало. Всякое мышление необходимо отбросить. Нужно прийти к такому моменту, когда мысли исчезнут.

Но Дионисий – явление действительно уникальное. Он говорит:

…превыше всякого света и мысли…

…потому что те, кто утверждал, что бог находится за пределами мысли, всегда говорили также, что он есть свет. Английское слово divine (божественный) образовано от санскритского корня div. Английское слово day (русское «день») имеет тот же корень. От него образованы санскритские слова devata, deva. Все они обозначают свет: divine означает свет, day означает свет, div означает свет, devata означает свет. Свет всегда считался синонимом бога.

Дионисий говорит, что это тоже проекция мысли. Вы боитесь тьмы и из-за этого страха представляете себе бога в виде света. Но свет – это тоже мысль, проецируемая разумом. Выходя за пределы мысли, вы выходите также и за пределы света.

Тогда что есть бог? Является ли он тьмой? Это положение также неверно: бог – не свет и не тьма. Тогда что есть бог? Это – прозрачная тьма , светящаяся тьма.

Таким образом, Дионисий пытается помочь вам преодолеть двойственную природу слов. Бог – это жизнь вместе со смертью, свет вместе с тьмой, материя вместе с сознанием, мужчина вместе с женщиной. Поэтому не задавайте мне снова этот вопрос: бог – это мужчина или женщина? Он – и то и другое, и в то же самое время ни то и ни другое. Вот почему в Упанишадах бога называют «оно». Конечно, слово «Оно» пишется с большой буквы, чтобы не путать его с вещью, с предметом потребления. Но бог – это «оно».

Западные феминистки с жаром настаивают на том, что к богу следует обращаться как к женщине, а не как к мужчине: обращаться к богу «он» – не что иное, как проявление мужского шовинистского свинства. Но называть бога «она» – значит проявлять женский шовинизм. Абсолютно никакой разницы, все остается прежним. Какую бы часть этой пары вы ни выбрали, она будет недостаточной, поэтому следует использовать оба обращения.

…где в прозрачной тьме тайно глаголющей тишины скрыты простые, абсолютные и неизменные божественные истины.

Бога можно познать, только погрузившись в полную тишину. Но это будет не мертвая тишина. Это не тишина кладбища, но тишина сада, где поют птицы, гудят пчелы и распускаются цветы, где все наполнено жизнью.

Та тишина, к которой можно прийти через медитацию, через агнозию , это живая тишина. Она исполнена песен и музыки, радости и любви и совершенно лишена мыслей. Отсутствуют даже мысли о любви, радости и тишине. Но радость и любовь в ней присутствуют. Мысли о любви нет, ведь мысль о любви присутствует лишь тогда, когда отсутствует сама любовь. Вы думаете о радости в безрадостные минуты. Когда вам и вправду весело, вы о радости не думаете.

Ум предлагает вам заменители. Поэтому, когда вы безрадостны, ум подсовывает вам мысль о радости. Когда вы не знаете, что такое любовь, ум подсовывает вам тысячу и одно описание любви. Но если вы познали, что такое любовь, уму тогда нечего делать, он просто умолкает. Настоящая тишина – это не пустота, отсутствие чего бы то ни было. Как раз наоборот – это обилие. Она наполнена, наполнена с избытком, она переполнена и источает, но не мысли, а реальные переживания. Так тишина глаголет о тайне.

Ибо, хоть непроглядна и глубока тьма эта…

Она «непроглядна» в том смысле, что вы не можете понять, существует ли нечто на самом деле или нет. «Непроглядна» в том смысле, что вы не можете дать ей определение или ее описать. Но она…

…вместе с тем и кристально ясна. Незримая и неосязаемая, наполняет она наш незрячий разум дивными образами высшей

красоты.

В ней есть красота, но нет идеи красоты. Вы слышите музыку, но не можете ее описать, не можете описать ее даже самому себе.

Дионисий описывает два вида языка. Первый – «катафатический», то есть позитивный язык, который говорит о боге как об отце, свете, духе, силе и бытии; он говорит о том, на что похож бог. Но помните, что это только палец, указывающий на Луну. Ведь палец это не Луна. Катафатический язык полезен по крайней мере для тех, кто разделяет детское отношение к жизни. Ребенок может понять бога только как отца, следовательно, все религии, говорящие о боге как об отце, детские. По достижении зрелости религия окончательно отбрасывает эту идею.

Джайнизм не говорит о боге как об отце. На самом деле джайнизм вообще не говорит о боге. Буддизм решительно отказывается говорить о боге, поскольку при этом вам придется прибегать к катафатическому языку, а катафатический язык – это в лучшем случае приближение. Да, но когда речь идет об истине, приблизительная истина непригодна: либо вы правы, либо неправы.

Можете ли вы кому-нибудь сказать: «Я тебя почти что люблю» или «Я тебя приблизительно люблю»? Это будет выглядеть крайне глупо, смешно! Либо вы любите, либо нет. Вы не можете сказать: «Я люблю тебя на пятьдесят процентов, на шестьдесят процентов, на семьдесят». Здесь невозможно применить понятие процентного соотношения: либо все сто процентов, либо ничего.

Приблизительно описать истину невозможно. Поэтому, называя бога «светом», вы помогаете его понять, если речь идет о детях, но это определение неверно, потому что при этом отрицается тьма. Если вы называете бога «сознанием», тогда что вы будете делать с материей? Если вы называете бога «духом», тогда тело становится чем-то нечестивым, безбожным, дурным.

Именно катафатический язык ввел в заблуждение миллионы людей. Они стали отрицать тело, жизнь, любовь, радость, удовольствие и все с ним связанное! И все это из-за привычки использовать катафатический язык.

Дионисий утверждает, что катафатический язык – как музыкальная грамота: музыку невозможно описать, но вы можете проинструктировать музыкантов, дав им ноты. И тот, кто понимает нотную грамоту, тот, кто может ее расшифровать, сможет воссоздать музыку. То, что невозможно было описать, будет услышано. Но это окольный путь. Если человек ничего о нотах не знает, он может начать поклоняться им, как будто бы это и есть сама музыка. Он может попытаться услышать ее, поднеся партитуру к уху, и удивится: «Музыки-то нет! Этот дурак говорил, что в нотах заключена прекрасная музыка, но я вообще ничего не слышу!»