Фоско Марайни - Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи

– Но, Тобчен, – воскликнул я, – я же видел эту статуэтку… в монастыре!

Тобчен знаком показал, что я должен говорить потише.

– Я уверен, вы поймете, – сказал он, – что время от времени бедным монахам приходится чинить балку или стену, а денег у них нет.

– Конечно! Но я всегда считал, что продавать монастырское имущество запрещено.

– Разумеется, запрещено. То есть запрещено дуракам. Но мы-то знаем тайные способы.

Сколько профессиональной компетенции было в этом «мы»!

– А как же боги?

– Они прикроют один глаз. В конце концов всем надо как-то жить! Разве вы не знаете тибетскую пословицу? Лха дре ми чонанг чиг (боги, демоны и люди – все поступают одинаково). Вы хотите сказать, что они не поймут и не простят?

Тобчен поднялся и зажег несколько масляных ламп перед статуэткой Цепаме.

Высоко в каменистой твердыне над Ятунгом, в изрезанной долине, в тени елей, цепляющихся, как птичьи гнезда, за горный склон, находятся хижины-кельи скита – ритрё Чумби.

Я пошел туда сегодня вечером; золотые лучи заката освещали уже только верхушки деревьев; высокая гора на другой стороне долины погрузилась в тень. Место казалось безлюдным. Тропинка шла по траве между стволами деревьев. То и дело я видел маленькие хижины. Пустые или в них живет молчаливый отшельник? Вдруг я услышал голос и увидел прямо над собой лицо человека, выглядывавшее из окошка крошечной хижины, которая, казалось, практически висит на отвесной скале.

– Кушог-сагиб! – позвал он. – Идите сюда! Отдохните минуту, торопиться некуда; да и в ритрё никого нет.

Я поднялся еще на несколько метров и увидел, что у входа в хижину меня ждет молодой лама невысокого роста, манеры и внешность которого тут же внушали симпатию. Его хижина была очень маленькая, всего лишь деревянная коробка, одним краем стоявшая на сваях, а другим на каменном выступе. Я чуть не испугался, что своим весом заставлю ее перевернуться.

Лама Гедул принадлежал к одной из переформированных школ и потому носил длинные волосы. Он готовил скромный ужин – вареные травы и немного пампы, которую он потом будет есть из черепа. Череп стоял там, вырезанный в форме чаши, гладкий и чистый, как будто из старой слоновой кости. Еще было несколько книг, несколько богослужебных предметов и две или три картины. В окне виднелись далекие снежные пики.

Вернемся же в высшее общество Ятунга. Как мы видели, столп этого общества мужского пола – Лобсанг, а госпожа Йише – его аналог женского пола. Это вдова человека, который играл большую роль в отношениях между тибетцами и иностранцами; на самом деле он был начальником Лобсанга. Его вдова, величественная, похожая на матрону, в данное время верховный и непререкаемый общественный арбитр деревни. В отличие от Лобсанга, который замыкается в своей пессимистичной старости, миссис Йише – жизнерадостная и общительная пожилая дама и потому популярна у всех.

Мингьюр, деревенский староста, обихаживает европейцев ради их способностей к механическим чудесам (ремонту ржавых и развалившихся будильников, замков и перьевых ручек); но для госпожи Йише европейцы в первую очередь поставщики чудес химических (таблетки, порошки, уколы, кремы и лосьоны). Большинство азиатов фактически придерживаются либо взглядов Мингьюра, либо госпожи Йише. Мы не цивилизованнее, глубже или даже изобретательнее их. Но мы удивительнее, более дьявольские и везучие. Мы алхимики; мы нашли философский камень и связали себя тайными пактами со змеиными духами нижних миров. Цари и министры охотно аплодируют со своих мест в партере цирка акробатическим трюкам, которые не могут повторить. Но когда представление закончено, цари и министры остаются царями и министрами, а бедные акробаты, уходя с арены, становятся вообще никем. С этой точки зрения в восточном уме мы – бедные акробаты, а они – цари и министры. Данте, Бах, Римская империя, Ренессанс, Шекспир, Леонардо, готические соборы и святой Франциск не производят на них никакого впечатления. Но «кодак» – вот это чудо!

Мы сами виноваты. Мы посылали в Азию авантюристов, солдат, купцов, управленцев – людей либо невежественных, либо узколобых, либо нацеленных только на наживу, или, наоборот, держались сами по себе, не обращая никакого внимания на «туземцев». Единственные, кто занимался ими, были миссионеры, но их труд – хотя и совершаемый с большим самопожертвованием и часто героизмом – состоял в том, чтобы научить их универсальной религии, а не дать картину европейской цивилизации. Единственные, кто хоть что-то сделал в этом плане, – это французы.

Одним из немногих европейцев, осознавших эту проблему, был Марко Паллис, который пишет об этом книгу в Калимпонге, и его книга будет бесценной для тибетцев. Марко Паллис по происхождению грек, по образованию англичанин и прекрасно говорит по-французски. Поэтому он европеец в том смысле слова, который появится, когда так называемые сегодняшние нации прекратятся, как это и должно быть, в провинции большого всеконтинентального союза. Марко Паллис сначала познакомился с Тибетом, когда приехал несколько лет назад с альпинистской экспедицией. Он тут же влюбился в него и с того времени посвятил себя исключительно его изучению. Его книга «Пики и ламы» была очень успешна, и теперь он пишет небольшую книгу, которую переведет лама, чтобы показать суть европейской цивилизации тибетцам, чье знакомство с Западом ограничивается оружием, радио, фильмами и таблетками. Кто еще попытался сделать столько же для Европы в Азии? Очень немногие. Это светское миссионерство чрезвычайно важно для взаимопонимания народов и мира во всем мире; оно так же важно, как и религиозное миссионерство. Пока Восток и Запад считают друг друга варварами, у них не может быть основы даже для самого элементарного взаимопонимания.

Что же касается госпожи Йише, на самом деле ей не нужны никакие пилюли и лекарства. Ее большое, дородное тело создано так, чтобы провести ее по жизни к здоровой и достойной старости при минимуме неприятностей. Но для нее таблетки так же важны, как священный ритуал; что-то одновременно простое и таинственное, принадлежащее отчасти к миру магии (как экзорцизм), отчасти к миру научных чудес (как спички). Если болезни нет, нужно ее придумать. Таблетки и порошки необходимо принимать, а без уколов невозможно обойтись.

Госпожа Йише, благодарная за то, что ее осмотрел наш доктор полковник Мойз, и за все лекарства, предоставленные ей экспедицией, сегодня пришла навестить нас во всем своем великолепии бывшей знатной дамы из Лхасы, такого же далекого от Ятунга и сказочного города, как Париж или Рим для городка в Сицилии. Ее иссиня-черные монгольские волосы были подняты и завязаны на патруке – уборе из дерева, бархата и коралла, а на шее висело несчетное количество ожерелий. Золото и бирюза задавали тон. Бирюза в ее больших серьгах (элкор) была небесно-голубого цвета; они были яркие, живые, броские. Золотая коробочка для реликвий и благословений (кау) была усыпана драгоценными камнями и бирюзой. Все, что соответствует содержимому сумочки европейской женщины, висело у нее на левом плече – несколько серебряных косметических принадлежностей. Госпожа Йише имела при себе вещей стоимостью в несколько тысяч фунтов и была, естественно, очень этим горда.