Говард Лавкрафт - Зов Ктулху (сборник)

«Всемогущий Боже, трава и кусты шевелятся! Оно поднимается вверх… медленно… ползет вверх по склону… ползет на вершину прямо в эту минуту, и лишь небеса знают зачем!»

Паника быстро охватила всю группу. Одно дело – искать непонятное чудовище, совсем другое – найти его. Заклинания, возможно, сработают – но что если нет? Все начали расспрашивать Армитажа, пытаясь узнать больше об этой твари, и, похоже, его ответы не удовлетворили местных жителей. Все, казалось, почувствовали близость к таким проявлениям Природы, которые крайне запретны и лежат полностью за пределами нормального опыта человечества.

В итоге трое приезжих из Аркхема – старый белобородый доктор Армитаж, коренастый седоволосый профессор Райс и худой моложавый доктор Морган – стали подниматься на гору без сопровождающих. После долгих терпеливых объяснений, как настраивать и пользоваться трубой, они оставили прибор перепуганным мужчинам из Данвича, и, пока ученые совершали восхождение, местные жители наблюдали за ними. Подъем оказался тяжелым, и Армитажу не раз понадобилась помощь. Высоко над головами поднимавшейся группы колыхалась растительность по краям широкой просеки – проложившее ее адское создание продвигалось вверх с неумолимой настойчивостью гигантской змеи. Через некоторое время стало ясно, что преследователи настигают его.

Кертис Уэйтли – из тех Уэйтли, что еще не деградировали – держал трубу, когда группа из Аркхема двинулась в сторону, удаляясь от просеки. Кертис сообщил, что они явно собираются забраться на небольшую побочную вершину, возвышающуюся рядом с просекой в том месте, где кусты еще не приминались. Так оно и случилось, и при этом ученым удалось перегнать преследуемую тварь.

Затем Уэсли Кори, взявший трубу, закричал, что Армитаж направляет опрыскиватель, который держит в руке Райс, и сейчас что-то должно произойти. Толпа беспокойно зашевелилась, поскольку все слышали, что этот опрыскиватель должен сделать невидимое чудовище на какое-то время видимым. Некоторые даже закрыли глаза руками, но Кертис Уэйтли выхватил трубу и напряженно прильнул к окуляру. Он увидел, что у Райса, находящегося со своими коллегами в удобной позиции, хорошие шансы опрыскать тварь волшебным составом.

Те, кто наблюдал за происходящим невооруженным глазом, увидели только появившееся на мгновение серое облако – размером с умеренно большое здание – неподалеку от вершины холма. Кертис, смотревший в это время через подзорную трубу, с диким воплем выронил ее прямо в глубокую, по лодыжку, дорожную грязь. Он пошатнулся и упал бы на землю, не подхвати его вовремя стоявшие рядом. После этого он смог только почти беззвучно застонать.

– О… о, великий Боже… там… там…

На него посыпался град вопросов, но только Генри Уилер догадался поднять упавшую трубу и очистить ее от грязи. Кертис все еще не мог внятно сказать что-нибудь, даже короткие ответы давались ему с большим трудом.

– Больше, чем амбар… весь в извивающихся канатах… по форме как яйцо, только неимоверного размера… несколько дюжин ног толщиной с бочку, и они до середины уходят в землю, когда оно ступает… ничего твердого в нем… все как желе, как будто извивающиеся канаты, которые собрали в пучок… над этим большие выпученные глаза… десять или двадцать ртов или хоботов, торчат со всех сторон, толстые, как труба дымохода, и они то и дело вскидываются, открываются и закрываются… все серые, с голубыми или багровыми кольцами… и, Боже праведный на Небесах – на самом верху половина лица!

Последнее воспоминание, чем бы оно ни было, оказалось для бедняги Кертиса чрезмерным, и он потерял сознание, прежде чем успел сказать еще хоть что-то. Фред Фарр и Уилл Хатчинс отнесли его в сторону от дороги и положили на сырую траву. Генри Уилер, вздрагивая всем телом, посмотрел через спасенную трубу на гору. Ему удалось различить три фигурки, бегущие, очевидно, к вершине так быстро, как только могли и как позволял склон холма. Только это – больше ничего не заметил. Затем все услышали странный шум, доносящийся из долины позади и из подлеска на самом Сторожевом холме. Это было пение бесчисленных козодоев, и в их пронзительном хоре можно было различить нотки тревоги и зловещего ожидания.

Затем Эрл Сойер взял трубу и сообщил собравшимся, что три фигурки теперь стоят на самом верху холма, на одном уровне с камнем в форме алтаря, но на значительном расстоянии от него. Одна из фигурок, доложил он, ритмично поднимает над головой руки; и как только Сойер об этом сказал, все различили слабый, почти музыкальный звук издалека, как будто его движение рук сопровождалось громким пением.

– Наверное, он произносит заклинание, – прошептал Уилер, снова берясь за подзорную трубу. Козодои теперь кричали совершенно неистово в каком-то причудливо изменяющемся ритме, нисколько не совпадающем с ритмом проводимого ритуала.

Вдруг показалось, что свет солнца померк, причем без вмешательства какого-либо облака. Все сразу же обратили внимание на это странное обстоятельство. Грохочущий звук из-под холмов причудливым образом гармонировал с раскатами, доносящимися с неба. Наверху сверкнула молния, и люди с изумлением начали безуспешно высматривать признаки приближающейся грозы. Пение трех смельчаков из Аркхема теперь стало хорошо различимым, и Уилер видел через трубу, что, произнося заклинание, они уже все вместе ритмично поднимают и опускают руки. Издалека, от какого-то фермерского дома, донесся яростный лай собак.

Дневной свет изменился еще сильнее, и собравшиеся люди в изумлении уставились на горизонт. Багрянистая темнота, порожденная не чем иным, как спектральным смещением небесной голубизны, наползала сверху на грохочущие холмы. Снова сверкнула молния, на этот раз она была ярче, чем раньше, и всем показалось, что вокруг каменного алтаря, там, на вершине, сгустилось что-то типа тумана. В трубу сейчас никто не смотрел. Крик козодоев все так же совершал неритмичные пульсации, а люди из Данвича напряглись в ожидании неуловимой угрозы, которой казалась пропитана атмосфера.

И тогда внезапно раздались те глубокие, пронзительные и мелодичные звуки, которые не мог потом забыть ни один из присутствовавших. Это были слова, рожденные не человеческим горлом, ибо человек не в состоянии породить такое акустическое извращение. Можно было подумать, что они доносятся откуда-то из глубины, не будь их совершенно очевидным источником камень в форме алтаря. Называть это звуками не совсем правильно – значительная часть их инфразвукового тембра не воспринималась ухом, – но тем не менее по сути это были, все-таки, отчасти артикулированные слова. Они были очень громкими – как грохот снизу и раскаты грома сверху, которым они вторили – и при этом не исходили от какого-либо видимого существа.