Джеймс Камбиас - Темное море

– Да. И у доктора Сена. И у других – Фушара, Марио.

– А Дики Грейвз?

– О нем не знаю. Думаю, гормоны, как у тебя.

– Алисия?

– У нее нет. Она сама по себе упертая.

– А мое второе имя – Бэтмен, ты об этом не знал, так что мы наравне. И что там в твоих суперсекретных приказах?

– Уже не таких секретных. Сопротивляться вторжению шоленов на земные базы, используя все допустимые средства.

– И что это значит?

– Это значит, я должен с ними сражаться, но постараться не быть убитым и не совершать серьезных зверств.

– А несерьезные можно?

Осип пожал плечами, качнувшись в воде вверх и вниз:

– Мы далеко от Земли, а наши противники – инопланетяне.

– Ты меня пугаешь, Осип. Вы ожидали, что что-то подобное случится?

– Конечно. Ты нет?

– Ну… сразу после того, как меня отобрали для участия в миссии, нам устроили целую лекцию про шоленов и их манию «руки прочь от Вселенной». Но я решил, что это болтовня. Вроде как земные правительства постоянно говорят об охране Луны, а на самом деле хотят свою долю в добыче гелия.

– Если кто-то тебе угрожает, лучше принять его всерьез. Мое правительство – и твое тоже, как и большинство членов МАК ООН, – давно разработали планы на случай атаки шоленов. Это одна из причин, почему нас так много: Ильматар лежит между Землей и Шалиной.

– Разделительная полоса в космосе?

– Вроде того. Но еще сыграло желание проверить, смогут ли шолены и люди сотрудничать при изучении этой планеты. Ильматар для этого – идеальное место: ни они, ни мы не можем существовать тут без систем жизнеобеспечения, а разумные аборигены делают планету приоритетной для науки.

– То есть работы куча, а устроить себе дачный участок или поиграть в Кортеса всем несподручно?

– Точно. Если мы не сможем вместе работать на Ильматар, то не сможем нигде.

– И похоже, у нас есть ответ.

– Да. Теперь вопрос в другом: позволим ли мы шоленам вытеснить нас из Вселенной в целом.

– Думаешь, этого они и хотят: запереть нас в Солнечной системе?

– Так говорит их идеология. И не только это. Если они выдавят нас с Ильматар и других колоний, где есть местная жизнь, ничто не помешает нам занять пустые планеты и заняться терраформированием. Скоро там появятся собственные космические корабли, и с течением времени их будет все больше. Народу у нас тоже больше, так что рано или поздно мы догоним Шалину по развитию технологий. А потом и опередим. Сейчас они круче, но это не навсегда. Я видел прогнозы: человеческое население за пределами Земли растет где-то на пять процентов в год и за столетие достигнет миллиона. Еще 100 лет – и людей в космосе будет больше, чем шоленов в целом. Выступить сейчас – их последний шанс.

– Черт! А мы с Анри сорвали стоп-кран, – Роб соскользнул в воду и навалился всем весом на койку, чтобы проверить, выдержат ли крепления. – Может, нам сдаться, пока все это не вылилось в настоящую войну землян с летающими тарелочками?

– Роберт, ты к себе слишком суров. Что конкретно сделали вы с Керлереком? Ильматариане сами вас обнаружили.

– Потому что мы нарывались. Если бы не Анри…

– Да, он сделал глупость, Роберт, но без ошибок не бывает. А если одна ошибка уничтожает все шансы на сотрудничество, значит, кто-то перегибает палку.

Роб застегнул шлем и ответил уже по лазеру:

– Не знаю… Все это звучит слишком абстрактно. А если правы они? Люди погибли! Изабель, Дики и, минимум, двое шоленов.

– Если ты хочешь быть практичным, будем практичны: шолены убили землян, и мы не можем оставить это без последствий. Хочешь быть идеалистом – будем идеалистами: мы правы, а они нет.

– У тебя все так просто.

– А я вообще парень простой, – сказал Осип.

Широкохвосту нравится помогать Каменщику 1-му с его проектами. Оставаясь рядом, удобно слушать. Вновь и вновь, слыша, как Каменщик 1-й работает с инструментами, он поражается, насколько ловко тот орудует своими маленькими ветвистыми клешнями.

Кроме того, Каменщик силен и может поднять куски труб, камни, которые два подмастерья с трудом сдвигают при помощи рычагов и блоков. Широкохвост помнит, как Каменщик 1-й объясняет ему, что в месте, откуда он родом, все тяжелее. Широкохвост по-прежнему не слишком хорошо понимает, как такое возможно, но, по крайней мере, это объясняет силу чужаков.

Так проходят все его беседы с каменщиками: простой вопрос или короткое замечание влекут ответ, который порождает бесчисленное множество новых вопросов. Широкохвост изводит смотку за смоткой, зачастую успевая лишь помечать, о чем он в будущем хотел бы расспросить подробнее.

Думая о захватчиках, он испытывает такую же ярость, как во время ссоры с Гребнеспином. Каменщики – его открытие, и богатство знаний, которые он получает от них, таково, как если б он нашел целый новый источник с плантацией, готовой к снятию урожая, и чередой таких же изобильных источников позади.

Захватчики хотят отобрать у него это богатство? Широкохвост готов защищать то, что принадлежит ему. Он готов сразиться с любым, кто захочет отобрать у него каменщиков.

На то, чтобы заполнить постройку воздухом, ушел весь запас аргона, но в нижней части хижины все равно оставалась вода. Роб и Осип вышли из положения, подняв уровень пола: нагромоздили камней и прикрыли их жесткими циновками, любезно предоставленными Долгощупом. Получившийся настил опасно пружинил, зато на нем можно было стоять – касаясь головой потолка.

В новый дом, который Роб торжественно окрестил «куполом», они перетащили койки и прочий скарб и впервые за несколько дней стянули гидрокостюмы.

– Постой, – сказал Роб Алисии, уже собравшейся залезть на койку. – У меня для тебя кое-что есть.

Он вытащил из сетки с поклажей, подвешенной над уровнем воды, запечатанный пакет и протянул ей:

– Вот, надень.

Алисия с недоумением взглянула на него и открыла пакет.

– Поддевка?

– Сухая поддевка, – горделиво пояснил Роб.

– Невероятно! – ахнула она, прижимаясь лицом к чистой и сухой ткани. – Мне страшно ее надевать, испачкаю же.

– Ну больше она никому не подойдет.

Алисия расстегнула молнию на собственном сыром комбинезоне, с отвращением глядя на пятна плесени.

– Я так устала от этой сырости, – пожаловалась она.

Алисия стянула старую поддевку, четырьмя антибактериальными салфетками вытерлась начисто и очень медленно оделась снова. Это был очень чувственный – но совершенно не эротичный – стриптиз наоборот, и выражение лица Алисии, когда чистая ткань скользила по ее коже, напоминало портреты праведников, на которых снизошел Святой Дух.

– Спасибо, любимый, – сказала она наконец.

– Где ты ее раздобыл? – поинтересовался Осип.