Оливер Боуден - Assassin's Creed. Братство

– А сколько их плавает?

– Обычно пятеро. Или чуть больше. Но вы не беспокойтесь. Я не забыл, чему меня учил Ла Вольпе. Иногда мне это бывает очень кстати. Да и Якопо хорошо владеет дубинкой.

Эцио залег на низком планшире. Время от времени он все-таки высовывал голову, проверяя, как сокращается расстояние между шлюпом и каравеллой. Невзирая на загруженность, каравелла имела более совершенную оснастку. Ее паруса были крупнее и позволяли двигаться быстрее шлюпа. Только когда впереди показалась Остия, Клаудио удалось пойти борт о борт. Он дерзко окликнул матросов каравеллы:

– Смотрю, вы нагрузились по самое пузо. Уж не золотые ли слитки везете?

– Не твое дело, – угрюмо ответил капитан, стоявший у штурвала. – А ты отвали и не мельтеши. Мешаешь движению.

– Извини, дружище, – сказал Клаудио.

Тем временем Якопо подвел шлюп еще ближе, ударившись о кранцы каравеллы.

– Пора! – крикнул он Эцио.

Ассасин выскочил из укрытия и мигом перемахнул через узкую щель, разделявшую два судна. Узнав его, хромой матрос сдавленно крикнул и выхватил секач. Удар пришелся по металлическому наручу. Зацепив крюк секача, Эцио притянул хромого к себе и глубоко всадил ему в бок лезвие скрытого клинка. Занятый хромым, он не заметил, что сзади к нему крадется другой матрос с абордажной саблей в руках. В последний момент Аудиторе успел повернуться и увидеть занесенную над ним саблю. Этот удар мог бы стать для Эцио смертельным, если бы не грохнувший выстрел. Матрос выгнул спину. Сабля выпала из его руки, а сам он шумно рухнул за борт.

– Смотрите в оба! – крикнул Якопо.

Сам он старался держать шлюп вровень с каравеллой, капитан которой делал все, чтобы уйти в сторону.

Тем временем из трюма появился третий матрос, с ломом в руках. Он пытался вскрыть крышку подозрительного ящика с дырками. Четвертый его охранял, держа в руке пистолет с колесцовым затвором. Простым матросам такое оружие даже не снилось. Эцио сразу вспомнилось его сражение с работорговцами. Клаудио перескочил на палубу каравеллы и бросился на матроса, державшего лом. Эцио тоже рванулся вперед и лезвием скрытого клинка отсек матросу с пистолетом кисть руки. Пистолет выстрелил в палубу никого не задев. Матрос застонал и попятился, зажимая культю и пытаясь остановить кровь, которая фонтаном хлестала из предплечевой артерии.

Капитан корабля, видя, как гибнут его матросы, тоже выхватил пистолет и выстрелил в Эцио, но в этот момент каравеллу качнуло, и пуля лишь задела Эцио мочку правого уха. Хлынула кровь. Тряхнув головой, ассасин выстрелил капитану в лоб.

– Быстрее! – крикнул он Клаудио. – Становись за штурвал, а я займусь нашим другом.

Клаудио кивнул и побежал к осиротевшему штурвалу. Воротник Эцио промок от крови. Унимать ее было некогда. Он вывернул руку матросу, державшему лом, затем ударил того коленом в пах. Схватив скрючившегося матроса за воротник, Эцио поволок его на планшир и оттуда перебросил за борт.

На палубе стало тихо. Единственные звуки исходили из ящика с дырками. Оттуда слышались ругательства и угрозы.

– Я убью тебя за это. Я проткну мечом твои кишки и буду медленно его поворачивать. Ты будешь умирать долго и мучительно.

– Надеюсь, Чезаре, тебе там не тесно, – сказал в ответ Эцио. – А если тесно, потерпи немного. Как только доберемся до Остии, мы придумаем, как тебе поудобнее вернуться в Рим.

– Это нечестно! – крикнул со шлюпа Якопо. – Я так и не сумел поработать своей дубинкой!

Была поздняя весна 1504 года от Рождества Христова. Папа вскрыл привезенное курьером письмо, внимательно прочитал и торжествующе ударил мясистым кулаком по столу.

– Да благословит Господь короля Фердинанда и королеву Изабеллу – правителей Арагона и Кастилии! – воскликнул он.

– Ваше святейшество получили хорошее известие? – спросил Эцио, сидевший напротив.

Юлий II зловеще улыбнулся:

– Да! Чезаре Борджиа благополучно помещен в одну из их надежнейших крепостей!

– Куда?

– Эти сведения я не могу сообщить даже вам. Я не хочу никаких… случайностей в отношении Чезаре.

Эцио закусил губу. Может, Юлий догадался, как бы он поступил, если бы знал местонахождение крепости?

– Ну что вы так печалитесь, дорогой Эцио? – продолжал папа, желая его ободрить. – Кое-что я могу вам рассказать. Это большая крепость, стоящая на равнинах северо-восточной Испании. Где-то в центральной части тех мест. Крепость совершенно неприступная.

Эцио понимал: у Юлия II были свои причины уберечь Чезаре от сожжения. Казнь сделала бы Чезаре мучеником… И папа выбрал заточение в крепость. Однако слова Чезаре: «Оковы меня не удержат» – до сих пор не давали покоя ассасину. В глубине души он чувствовал: по-настоящему остановить Чезаре может только смерть.

– Камера, куда его поместили, расположена на верхнем этаже центральной башни. Оттуда до земли сорок метров, – продолжал Юлий. – Мы можем больше не страшиться угроз со стороны Чезаре. – Папа пристально взглянул на Эцио. – Сообщенные мною сведения тоже не подлежат разглашению. И прошу вас: не пытайтесь строить замыслы. В случае чего по первому моему слову испанцы изменят его местонахождение. Если я вдруг узнаю, что кто-то его разыскивает, я не премину их известить.

Эцио дипломатично переменил тему:

– А как Лукреция? Какие новости из Феррары?

– Похоже, третий брак пошел ей на пользу, хотя, должен признаться, поначалу я был насторожен. Семейство д’Эсте отличается такой нетерпимостью и высокомерием, что я сомневался в возможности этого союза. Мне казалось, что старый герцог никогда на него не согласится. Подумать только: жениться на женщине из семейства Борджиа! На той, кто ниже по происхождению да еще имеет скандальную репутацию! Для них это было равнозначно женитьбе на какой-нибудь кухарке! – Папа раскатисто засмеялся. – Но она там прижилась. Ни на что не жалуется. Обменивается романтическими письмами и даже стихами со своим давним другом Пьетро. Открыто и целиком в рамках приличий. – Юлий подмигнул Эцио. – В общем, ведет себя как хорошая и верная жена герцога Альфонсо. Она даже ходит в церковь и вышивает шпалеры. Разумеется, о ее возвращении в Рим не может быть и речи; ни сейчас, ни когда-либо. Лукреция останется в Ферраре навсегда! Там она окончит свои дни, и пусть благодарит Бога, что ей сохранили голову на плечах. Думаю, мы имеем все основания считать, что навсегда избавились от этих каталонских извращенцев.

Интересно, шпионская сеть Ватикана столь же хорошо осведомлена о тамплиерах, как о семействе Борджиа? Даже находясь в заточении, Чезаре оставался великим магистром ордена. Но если папа что-то и знал об этом, то предпочитал молчать.