Йен Макдональд - Бразилья

Два прощания.

– Привет, мам.

В Сидаде-де-Лус есть традиция: каждый день на закате женщины выходят из своих домов прогуляться. Поодиночке или парами, по трое или четверо, в кроссовках, которые надевают только по этому поводу, расставив локти, чтобы поддерживать аэробную способность [217] Максимальное количество кислорода, которое организм способен использовать во время тренировки, как правило, в течение короткого промежутка времени и в период наивысшей интенсивности упражнений. , они идут по благословленному временем маршруту: по извилистой главной дороге, старому шоссе, которое тянется параллельно родовии, длинному медленному подъему по Руа Паулу Мендес, где по причине экономической гравитации задержались лишь магазины автозапчастей и ветаптеки. Мужчины – обычно они помоложе или недавно развелись – тоже отправляются на прогулку. Выходят на полчаса позже и всегда идут в противоположном направлении, чтобы встретиться с женщинами лицом к лицу.

Из быстрого немецкого автомобиля Эдсон увидел дону Ортенсе и ее соратниц по прогулке у ветеринарной аптеки «Счастливые коты» и припарковался у тротуара рядом. Дона Ортенсе всматривается под поля его белой сутенерской шляпы.

– Эдсон? Это ты? Решил приехать сам и повидаться, а не посылать этого неуча Вкусняшку за своей одеждой?

– Да ладно, мам, ты же понимаешь, что я в беде.

– Понимаю, в этом и проблема. – Ее подружки смотрят на него, словно копы или коллекторы.

– Мам, тут не самое подходящее место.

Эдсон открывает дверцу, и дона Ортенсе проскальзывает в салон, проводит рукой по кожаной обивке:

– Хорошая машина. Твоя? Где ты ее взял?

– У знакомого. Мама, мне нужно уехать.

– Я так и знала.

– Очень-очень далеко. Я не знаю, сколько буду отсутствовать, но долго.

– Ох, Эдсон, милый. Но ты мне звони, сообщай, что ты в порядке.

– Я не смогу, мам, – Свет быстро тает, и в темноте автомобиля за тонированными стеклами в редком уличном освещении Эдсону кажется, что мама молча плачет.

– Там что, телефонов не будет, в том месте, куда ты собрался? Ну письмо – хоть что-то.

– Мама.

– Эдсон? Ты меня пугаешь.

– Со мной все будет хорошо, и я вернусь. Обещаю. Я найду дорогу домой. Пока что не вписывай меня в свою Книгу.

– Я ничего не могу сказать?

– Нет. Ничего. А теперь поцелуй меня, я подброшу тебя домой или хочешь остаться с девочками?

– На такой огромной шикарной машине, как эта? Вези до дома, – велела дона Ортенсе.

Иснова прощание.

– Это, наверное, самая романтичная идея, какую я слышал за всю свою жизнь, – сказал мистер Персик.

География – это не всегда пространный и медленный предмет, царство геологических эр и плит земной коры. Иногда что-то возникает за одну ночь: новую зеленую зону, к примеру, на следующее утро пересекают тропинки, всегда мистическим образом повторяющие кратчайшие маршруты до магазинов или автобусной остановки. За те несколько дней, пока Фиа скрывалась на фазенде Алваранга, старый сушильный сарай, куда на зиму убирали шезлонги, превратился в убежище для Сестинью и мистера Персика.

– Они в последнюю очередь подумают, что мы отправимся туда, откуда она прибыла.

– А ты, Сестинью? Судя по всему, там несладко, в ее мире. Серые небеса, загрязнение, расшатанный климат.

Мир Фии странный и враждебный, но в этих различиях скрываются возможности, которые умный и деловой человек может использовать, чтобы заработать. Пока там есть остров Ильябела и океан, готовый лизать фундамент дома, Эдсон готов. Просто его мечты чуть сместились.

– Зато там нет Ангелов Постоянного Надзора.

– Нет ангелов. Ты тоже собираешься вытатуировать такой компьютер? – Это была шутка. Мистер Персик отлично знает, что Эдсон питает отвращение ко всему, что нарушает целостность кожи. – Вот только есть одна проблема. Ты будешь там.

– Разумеется, я там буду.

– Нет, я имел в виду, что где-то в городе будет свой Эдсон Жезус Оливейра де Фрейтас.

Это было первое, о чем подумал Эдсон, когда принимал решение бежать в Сан-Паулу Фии. Он никогда не мог устоять перед зеркалом: какое отражение он увидит? Богатого, успешного владельца крупного бизнеса? Женатого? Покойного? Или никчемного нищего фавеладу? Такого он не смог бы перенести. Вряд ли можно счесть удачей встречу со своим призрачным «я», но как Эдсон мог не вмешаться? Он ведь ближе, чем любой близнец или клон, хоть и дальше, чем самая далекая из звезд. Это он, до последнего атома. У него есть перед собой обязательства.

– Мне не впервой обретать новую личность, – уверенно заявил Эдсон, хотя был напуган, и кровь стыла в жилах. – Может, я даже стану Сестинью.

– А знаешь, в чем настоящая глупость и невозможность? Я тоже хочу туда. Всю свою жизнь я рассказывал людям о мультивселенной. Я прекрасно знаю теорию, все математические вычисления, доказательства, которые аккуратностью и красотой превосходят грубые человеческие чувства. Но я хочу все увидеть своими собственными глазами, я хочу все испытать сам и тогда пойму реальность по-настоящему. Если я и научил тебя кое-чему о физике, Сестинью, так это страсти. Физика – это любовь. Зачем кому-то всю жизнь биться об истину, которую мы с трудом можем понять, если не ради любви? Фиа говорит, что когда входишь в суперпозицию, то испытываешь все другие вселенные разом. Столько вопросов обретут ответы. Но ты, маленькая сволочь, даже не оценишь того, что увидишь. Давай, герой, не подведи.

Среди проржавевших насадок для душа, алюминиевых сеток и граблей для чистки бассейна, рядом с маленькой базой робота-пылесоса мистер Персик прижимает к себе Эдсона. Этот паренек такой хилый, такой тощий и с виду хрупкий, но внутри сильный, весь из мышц и сухожилий. Даже трудно обнять.

– Один вопрос, – говорит Эдсон. – Когда пересекаешь границу между мирами, это больно, как думаешь?

Вкусняшка и Индюк приходят с восемнадцатиминутным опозданием, смеются, держатся самодовольно и ведут себя как ну очень крутые пацаны. Эдсон холоден с ними, они сначала смеются над его злостью, но потом видят, что никто больше не улыбается.

– Почему вы опоздали?

– Мы умирали с голода, поэтому перекусили и пропустили по паре кружек.

– Вы пили?!

– Да ладно тебе, Эдсон.

– Вы привлекаете внимание к себе и ко мне. Мы изображаем друзей, которые зашли перекусить после работы. А теперь, ели вы или нет, идите и возьмите что-нибудь в буфете. Никакого пива. Это безалкогольная операция.

Все это время он наблюдает, как полицейские идут к прилавку за добавкой. Это обычные толстые копы, не военные, они просто пришли, как Эдсон и его команда, чтобы перекусить после работы с друзьями. Механики Эдмилсон и Шоколадный Джек рассказывают истории о случаях на трассе Интерлагос [218] Трасса, на которой проводят Гран-при Бразилии, один из этапов гонки «Формулы-1». . Эдсон слушает их вполуха, каждая секунда, которую отсчитывает в обратном порядке счетчик в углу айшэдов, медленнее предыдущей, пока они не застывают, словно капли в морозильнике.