Аластер Рейнольдс - Обреченный мир

Две девушки мадам Бистури на носилках подняли Кильона с нижних этажей. Кутаясь в цветастые ночные сорочки, они дрожали на ветру, но не уходили с крыши, ожидая старта. Куртана помогла внести Кильона в смотровую кабину и убедилась, что он надежно защищен от предстоящей тряски. Разок Кильон вроде бы шевельнулся, но глаза остались сонными, взгляд затуманенным – вряд ли он понимал, что происходит.

– Все не так, – сказал Аграф. – Мы ведь должны были спасти город, а не потерять Кильона.

Куртана поправила одеяла, которыми укрыли Кильона. Спеленатый, он напоминал младенца, странного, уродливого ребенка-птенца.

– Кильона мы еще не потеряли. И город еще не спасли. Мы только начали его спасать.

– Отлично. Предоставь остальное нам, а сама возвращайся в лазарет, там тебе самое место.

– Вместо того чтобы лететь на воздушном шаре?

– Исключено. На шаре ты не полетишь. Взгляни на себя: у тебя только одна здоровая кисть, да и та едва действует – предплечье не позволяет.

«Аграф рассуждает логически, вместо того чтобы взывать к эмоциям», – отметила Куртана. Он слишком хорошо ее знал.

– Это же воздушный шар. В нем элементов управления не шибко много. Шар двигается вверх или вниз. Нам нужно только вверх.

Аграф продемонстрировал забинтованные кисти:

– Сама понимаешь: я полетел бы, если бы мог двигать рычаги на пульте.

– Ты не можешь, а я могу.

– Небесная Принцесса дело говорит, – вмешалась Мерока, застегивая куртку, которая прежде служила Кильону подушкой. – Дельное дело, черт подери. Но у меня-то две здоровые руки, так что спорить не о чем.

– Ты никогда прежде не летала на воздушном шаре, – напомнила Куртана.

– Ясное дело, никогда. Но ты же сама говоришь, что он движется только вверх или вниз. Я сориентируюсь, если постараюсь. Тем более есть один момент, на который вам плевать, а мне он страшно важен.

– В чем дело? – спросил Аграф.

– Кильон по-прежнему мой багаж. Так что мне его и доставлять. – Мерока быстро застегнула куртку и так же быстро подняла воротник. – А теперь покажи, как управлять этими чертовыми рычагами, пока я не начала спорить всерьез.

Аграф посмотрел на Куртану:

– Если выбирать, кого отправить, Мероку или тебя, ты знаешь, кого я выберу. Без обид, Мерока.

– Я и не обиделась. Давайте к делу!

– Мероке лишь нужно научиться замедлять подъем, когда они до Этажей взлетят. Если ангелы их встретят, то и стыковку организуют. А если нет, она отключит горелку и начнет снижаться.

– Снижаться и надеяться, что сядет на цивилизованном участке Клинка, еще не захваченном черепами, – уточнила Куртана.

– Ты рисковала бы так же, – заметил Аграф.

– Верно, и я к риску готова, – отозвалась Мерока и похлопала по карманам куртки: под кожей загремел металл. – Думаю, до этого не дойдет. Если друзья-ангелы не водят нас за нос, я переправлю Мясника к ним. Просто сообщите им, что мы летим.

Калис глянула на Куртану и кивнула:

– Пусть это сделает Мерока. У них с Мясником позади долгие странствия. Пусть они продолжатся.

Малкин подошел к Мероке, вытащил из кармана револьвер и протянул его девушке рукоятью вперед:

– Вот, забирай. Когда Фрей был у власти, револьвер принадлежал ему. Потом перешел ко мне и не подвел ни разу. Если нужда заставит, прикончи от моего имени парочку крылатых гаденышей.

– Если нужда заставит, – ухмыльнулась Мерока, – постараюсь прикончить больше чем парочку.

Мерока спрятала револьвер в карман куртки: пусть будет наготове.

– Он немного косит вправо, – предупредил Малкин.

– Я запомню. – Мерока устало пожала плечами. – Ну что, Куртана, научишь меня летать на шарике? Если нет, я все равно полечу. Кильону больше ждать нельзя.

Куртана помогла девушке забраться в кабину и, пока та пристегивалась, показала немногочисленные элементы управления.

– Высотомер. Огнесоковая горелка. Сброс балласта. Стравливание газа – тут осторожнее, высоту потерять быстрее, чем снова наполнить оболочку горячим воздухом.

– Я сориентируюсь.

– Кабина герметизирована. Пригодного для дыхания воздуха только на два часа. Впускной вентиль здесь, но даже не думай поворачивать его, пока не спуститесь хотя бы до Схемограда.

– Как по мне, главное, чтобы ангелы не подвели. Не то нам с Кильоном крышка.

– Если у нас нет друзей на Небесных Этажах, крышка почти всем нам, – заметила Куртана. – Вы просто первыми это прочувствуете.

– Запечатывайте меня. Что-то на шаре полетать захотелось, прямо сил нет.

– Удачи, Мерока!

– И тебе, Небесная Принцесса. Надеюсь, тебе дадут новый аэростат. Ты его заслужила.

Они обменялись взглядами, поняв друг друга без слов. Потом Куртана закрыла люк и жестом велела Мероке запереться изнутри.

Куртана отступила на шаг. Пока она разговаривала с Мерокой, Аграфом и Калис, авиаторы успели наполнить оболочку горячим воздухом. Шар рвался с крыши в небесное приволье. Куртана вдруг вспомнила, что не объяснила Мероке, где расцепка. Через стекло кабины она показала на тяжелый рычаг справа. Девушка кивнула и потянулась к рычагу. Потом внезапно – как всегда, на памяти Куртаны, – кабина стала набирать высоту. На одно мгновение ей показалось, что в момент расцепления Кильон шевельнулся, пришел в сознание ровно настолько, чтобы оглядеться, разыскать ее за иллюминатором и встретиться с ней взглядом. Но вот Кильон исчез: шар взмыл ввысь и унес своих пассажиров из вида.

– Возвращайся, – шепнула Куртана шару. – Ты нам пригодишься.

Она все еще вглядывалась в небо, наблюдая за шаром, когда Аграф подошел к ней и осторожно обнял, стараясь не потревожить раны.

– Шар в восходящих потоках, – объявил он, прикрыв глаза ладонью. – Теперь до Небесных Этажей не остановится.

Кто-то пальнул по шару – патрон, звякнув, отлетел от днища кабины.

– Увидим ли мы еще хоть одного из них? – задумчиво проговорила Куртана.

– Попутчика надежнее для Кильона не придумаешь. Ты сама это понимаешь. По крайней мере, теперь у него есть шанс.

– Вместо Мероки с ним могла полететь я.

– Она же объяснила, что Кильон – ее подопечный, а не твой. Тем более у нас здесь дел предостаточно. Нужно связаться с Рикассо, пусть передаст ангелам, кто к ним летит. Еще нужно выяснить, каковы его планы.

– Больше не беседовать ему с Кильоном. Рикассо расстроится.

– Может, они еще побеседуют, – возразил Аграф. – В этом суть. Единственное, в чем я уверен, если тут нет противоречий: прежней жизни конец. Посмотри на нас с тобой: мы выросли в Рое и с рождения учились плевать на память об этом городе. Но вот мы, рискуя жизнью, примчались сюда, и черт меня дери, если я не желаю Клинку добра. – Аграф невольно улыбнулся. – Может, Рою конец, по крайней мере – привычному нам. Если так, Клинок тоже изменится. Я хочу, чтобы город выжил. Почти уверен – так и случится, но знаю – прежним ему не быть.