Аластер Рейнольдс - Обреченный мир

И вот сейчас Кильон смотрел на одну из них.

– Ты в это веришь? – спросил он Мероку.

– Не важно, верю я или нет, Мясник. Важно, верят ли черепа и безмозглые инбриды, которые здесь живут. А у них сомнений нет. Эта женщина – ходячая дурная примета. Таких запирают в клетки и поджигают. Вот почему ее не выпустили. До смерти испугались последствий.

Молодая женщина медленно повернулась к ним лицом. Поистине королевской осанкой она ниспровергала все предположения Кильона. Казалось, развернулась модель на подиуме, продефилировав в потрясающе дорогом наряде от кутюр. Худющая, в лохмотьях, он была заперта в клетке, но ее сила ощущалась даже из-за прутьев.

– Но мы не боимся смерти, – проговорил Кильон, заметив, что с тех пор, как они пришли, огонь приблизился. – Мы можем их выпустить. Кто-то же должен.

– Или мы можем пойти дальше, потому что это не наше дело.

– По-моему, теперь это часть нашего дела.

– Вроде черепа, который едва руку тебе не откусил.

– Это другое. Тогда я ошибался, а сейчас прав.

Молодая женщина молча буравила их взглядом. Возможно, она не умела говорить, хотя Кильон чувствовал, что она за ними наблюдает, прислушивается к разговору, ничуть не сомневаясь в том, что случится дальше. Она заговорит, когда сочтет нужным, или ни слова не проронит.

– Послушай, Мясник, вокруг тектомантов полно суеверного дерьма. И моря они руками раздвигают, и по воде ходят, и немощных лечат. Но если хоть десятая часть дерьма – правда, плевать на такое нельзя.

– Значит, суеверное дерьмо все, за исключением правды?

– Не издевайся, Мясник. Я перевидала достаточно странного дерьма и в курсе, во что верить, во что нет, – выбирать не приходится. – Мерока остановилась и посмотрела направо.

Из-за пелены дыма выбрался человек и заковылял меж горящими повозками, вытянув руки перед собой. Череп! Он брел без шлема и ствола. На лице зияли пустые окровавленные глазницы – глаза ему выкололи. Из носа текли сопли, изо рта – слюни. Мерока прицелилась и выстрелила из митральезы, оторвав черепу правую голень.

– Может, они способны сдвигать зоны, а может, и нет, – проговорила она, когда череп рухнул на землю. – По-моему, важны не способности тектомантов, а то, что им приписывают люди. Из-за дурной репутации тектоманты – магнит для неприятностей, которых нам лучше избегать. И все это, не считая их истинных способностей.

Мерока навела было митральезу на нечто, померещившееся ей в дымной завесе, вгляделась в неведомого призрака и снова прицелилась в клетку.

– По тектомантам я не специалист, – начал Кильон, перекрикивая стоны и завывания упавшего черепа, – только ведь клетка их силе не помеха.

– К чему это ты?

– Да к тому, что на свободе эта женщина не более опасна, чем в клетке. К тому, что нельзя изменять своим убеждениям. Нельзя бросать женщину с ребенком среди пожара, в котором они погибнут.

– Есть как минимум два других варианта. Вот первый. – Мерока подняла митральезу. – А второй наверняка найдется у тебя в сумке, если хорошенько поискать.

– Хочешь убить их?

– Да я им этим только одолжение сделаю.

Кильон не глядя сунул докторскую сумку Мероке. Сумка упала на землю.

– Я выпускаю их. Если ты против, застрели меня, и делу конец.

– Очень соблазнительно. – Мерока зло прищурилась, словно у нее руки чесались расстрелять Кильона. – Чем же ты намерен открыть клетку? Ногтями? Сарказмом?

Кильон выбрал удобное место и влез на повозку, стараясь держаться подальше от горящего конца. В огонь он не попал, но обжег ладони обшивкой. Металлические прутья клетки стремительно нагревались.

– Она права – я ведьма, – спокойно и уверенно проговорила молодая женщина, будто считала себя обязанной подтвердить опасения Мероки. – Я из тектомантов. У меня дар.

Клетка запиралась на защелку, с которой справился бы и младенец, если бы ее не блокировал висячий замок. Кильон понял, что Мерока знает об этом.

– Можешь взломать замок? – спросил он ее. – Только не ври!

Мерока поморщилась, словно сам ответ причинял ей боль.

– Быстро не сумею, а нужно быстро.

– Прислушайся к ее словам, – не унималась пленница. – Сила во мне выше твоего разумения. Выпустишь меня – все изменится.

– Это ты так думаешь, – буркнул Кильон.

– А ты нет? – спросила пленница. По тембру ее голос больше напоминал мужской, а непоколебимое спокойствие начинало действовать на Кильона.

– Если ты тектомант, клетка твоим способностям не помеха.

– Ты что-то о нас знаешь?

– Достаточно, чтобы понимать: будь я тектомантом, не спешил бы убедить в этом окружающих. – Кильон вытащил из кармана револьвер Мероки, не без труда обхватив рукоять перевязанными пальцами. На меткость при стрельбе левой рукой он не полагался. – Пожалуйста, отойди от дверцы. Я постараюсь отстрелить замок.

Сначала пленница не двигалась, потом отступила на пару шагов, скорее даже ее оттащила дочь, потянув за платье. В ее волевом лице угадывались черты матери – те же широкие скулы и выступающий подбородок, хотя исхудавшей девочка не казалась. Кильон удовлетворенно кивнул и прицелился в замок, держа оружие на расстоянии нескольких пальцев от него. Так слишком близко или недостаточно близко? Он понятия не имел. Как и о том, реально ли, в принципе, отстрелить висячий замок. Свободной рукой он прикрыл глаза и выжал спуск. Ничего не произошло. Кильон догадался, что не взвел курок, исправил ошибку и снова прицелился.

Раздался выстрел, и в то же мгновение – по крайней мере, так показалось Кильону – пуля со звоном срикошетила от металла. Кильон посмотрел на дверь, надеясь увидеть разбитый замок, а увидел щербинку на корпусе. Он снова спустил курок, но револьвер не выстрелил.

– Отойди, – велела Мерока.

Кильон даже не слышал, как девушка залезла в повозку, но вот она тут как тут, пожалуйста, с митральезой на изготовку.

– Раз такое дело, – начала она, направляя стволы на висячий замок, – я по-прежнему считаю свой вариант дельным.

– Она не ведьма, – уперся Кильон. – Раба иллюзий – возможно, но не ведьма.

Митральеза выстрелила. Навесной замок не сломался – его просто снесло вместе с большим куском защелки. Мерока отшвырнула почерневшие ржавые обломки. Клетка открылась.

Мерока прицелилась в узниц:

– Это наш добрый поступок дня. Теперь убирайтесь.

Женщина шагнула к ней, волоча за собой дочь.

– Ты меня боишься, – заявила она, обращаясь к Мероке.

– Ага, вроде того, но огромная пушка-подружка у меня, а с ней и куча снарядов. В общем, на твоем месте я бы не упиралась.

Мерока спрыгнула на землю, по-прежнему целясь в клетку и в ее бывших узниц. Женщина потянулась к двери и застыла на пороге, словно раздумывая, стоит ли выходить. И у нее, и у девочки ноги были босыми и грязными.