Аластер Рейнольдс - Обреченный мир

С тех пор как Кильона лишили свободы, его опекали Куртана и ее команда, но лишь сейчас он понял, что из этого следует. Какая разница, пленный он или нет, если «Репейница» нарвется на превосходящие силы противника? Беспомощность ощущали все, – по крайней мере, так Кильону казалось по настроению спутниц. Нимча молчала, ее мать напряженно смотрела в одну точку, разглядывая нечто, видимое ей одной. Даже Мерока почти не разговаривала, а уж Кильона и вовсе не удостоила ни словом.

Прерывистый огонь продолжался – слышались одиночные выстрелы, треск очередей, гулкий грохот залпов. Дирижабль резко развернулся, двигатели взревели особенно громко, и за окном мелькнуло нечто серое, вроде раздутого кита. Не успел Кильон присмотреться, как оно скрылось в тумане. Однако сомневаться не приходилось – это не призрак, а другой корабль, и он очень близко.

Стрельба возобновилась. На этот раз чувствовалось, что ее ведут организованно и направленно. Экипаж Куртаны вычислял курс невидимого противника, опираясь на летное мастерство, отточенное кропотливым трудом, и секреты ведения воздушного боя. Сквозь рев двигателей Кильон различал отдаваемые приказы, щелканье ружей и грохот сапог по металлическому настилу пола. Потом послышалось нечто иное – звон металла, словно кто-то быстро-быстро простукивал гондолу снаружи.

Их обстреливали!

Резкий поворот, залп орудий «Репейницы» – снова из тумана выплыл серый гигант. На этот раз Кильон успел рассмотреть его орудия, броню и двигатели. Размером корабль был с «Репейницу», оснащен и вооружен не менее устрашающе. Впрочем, ее призрачного двойника тот корабль не напоминал. По сравнению с ним острые выступы и колья-тараны «Репейницы» казались безобидными приспособлениями. Гондолу того корабля покрывали шипы и волнистые накладки либо из настоящих костей, останков огромного страшного зверя, либо из дерева. Кости покрывали и оболочку – гирлянды черепов, бедренных и тазовых костей обвивали ударопрочный, обшитый металлом кожух. Нос гондолы украшала жуткая фигура – мумифицированный труп, жертва смертельных пыток. Руки широко раскинуты, в раскуроченной грудной клетке блестят внутренности, глаза выколоты, рот разинут в вечном крике.

– Черепа, – объявила Калис.

Кильон кивнул:

– Я надеялся, мы их больше не увидим. Впрочем, пока Куртана справляется. Она привыкла иметь с ними дело, раз черепа теперь тоже летают.

Стрельба продолжалась. Крики стали громче. Один вопль раздался слишком близко, чтобы приписать его черепу.

– Это ведь кто-то из экипажа, да? – Мерока впервые за несколько часов заговорила с Кильоном.

Еще один снаряд попал в гондолу. Появилась брешь, в которую сочился серый дневной свет. Нимча в ужасе отпрянула от пробоины и прильнула к матери.

– Лучше на эту сторону пересядьте, – посоветовал Кильон.

– Думаешь, важно, с какой стороны они сидят? – фыркнула Мерока.

Орудия с грохотом пальнули в туман. Кильон прищурился в клубящееся белое марево, но врагов не увидел. В том, что они до сих пор там, он не сомневался ни минуты.

– Нимча может снова изменить зоны, – предложила Калис. – Если изменит, вы перестанете сомневаться?

– Лучше не надо, – пробормотала Мерока.

– Если бы это помогло нам… – начал Кильон.

– Не поможет, уверяю тебя.

– Еще недавно ты вообще сомневалась, есть ли у девочки дар.

– Сейчас нельзя уповать на то, что я не права. Калис, послушай, если ты контролируешь дочь, вели ей ничего не делать, ясно?

– У Нимчи есть своя воля, – ответила женщина.

– А у меня есть руки, которые неплохо могут придушить. От черепов нас спасают только пушки и моторы. И то и другое нам нужно позарез.

– Ты думаешь о сдвиге в примитивную сторону, – заметил Кильон. – А вдруг Нимча сдвинет зоны в сторону более совершенных технологий?

– В одном случае мы проиграем. В другом – ничего не выиграем.

Кильон повернулся к Калис:

– Возможно, Мерока права. Риск слишком велик.

Член экипажа распахнул дверь, на ходу перезаряжая револьвер.

– Кильон, за мной! – велел он. – Приказ доктора Гамбезона. Он хочет рискнуть и попробовать тебя в деле.

Кильон поднялся со скамьи:

– С чего это он передумал?

– У него спрашивай, не у меня. Одна ошибка – и получишь пулю в лоб, так что смотри осторожнее.

Кильон вытащил темные очки из кармана рубашки, чтобы надеть, как только выведут из камеры.

– Я постараюсь.

– А остальным что? – спросила Мерока. – Сидеть здесь и хлебать вашу жратву? Мы же легкая добыча. Раз корабль атакуют, почему бы не позволить нам сражаться?

– И девчонке тоже?

– Я умею стрелять. Передай это командиру.

– Капитану Куртане сейчас дел хватает.

– Судя по воплям, не только ей. Разве в такой момент отказываются от помощи профессионала?

Боец вставил последний патрон в барабан, защелкнул его и повернул.

– Я передам капитану. Сейчас со мной идет Кильон.

Из одной каморки Кильона узким проходом провели в другую – ту, где Гамбезон впервые его осматривал. Дверь оказалась распахнута, на полках почти не осталось лекарств.

– Сколько раненых? – спросил Кильон.

– По последним подсчетам, семь. Четверо тяжелых у нас уже давно.

– Полагаю, это жертвы предыдущей схватки?

– В нынешнем перелете этот бой первый. Раненые с телеграфной башни. У Роя хорошие отношения с сигнальщиками: благодаря им наши корабли поддерживают связь. Мы везли антизональные, когда начался шторм. Черепа захватили башню и перебили почти всех сигнальщиков, прежде чем мы подоспели. Мы забрали восьмерых, из них шестеро нуждались в срочной медицинской помощи. Вопреки стараниям доктора Гамбезона, двое умерли.

– У вас очень хороший доктор, но у него только две руки.

– Как и у тебя, Кильон. Думаешь, от тебя будет большой толк?

– Сделаю, что могу. Вы спасли нас, значит я ваш должник.

– Половина экипажа считает – вас всех надо вышвырнуть за борт, и мать с дочерью тоже. Ребята болтают, что ты чудной. Думаешь, темные очки заткнут рты сплетникам?

– Раз знаешь, зачем мне очки, то почему остальным не расскажешь?

– Доктор Гамбезон не велел.

– Только поэтому?

– Если человек спас тебе ногу, его слово закон. За других не ручаюсь.

– Выходит, нам нужно завоевать их доверие, – подытожил Кильон. – Лично мне для начала неплохо бы дожить до завтрашнего дня.

Сопровождающий толкнул дверь и провел Кильона в лазарет. Тот вздрогнул, не сразу осмыслив увиденное. Отгороженная каюта едва вмещала раненых, которых в нее втиснули. Койки напоминали кусочки пазла: так плотно друг к другу их поставили. Гамбезон едва протискивался между ними. Запах дезинфицирующего раствора, пропитавший воздух, с трудом заглушал вонь гниения. На полу валялись перепачканные кровью и гноем бинты. Под ногами у Кильона захрустел разбитый пузырек, из которого вытекло липкое бурое лекарство. Стены были изрешечены пулевыми отверстиями. Кильон подумал, что смерть затаилась в тесной каюте и готовится к атаке.