Аластер Рейнольдс - Обреченный мир

– При докторе Кильоне можешь говорить без утайки, – ответил Рикассо. – Если разнюхает лишнего, всегда можно вышвырнуть его за борт.

– Топливо – наша вечная проблема, – вмешалась Куртана. – По преданию, огнесок растет на деревьях, но лесов сейчас куда меньше, чем раньше. С Клинка это, наверное, заметно. Гибнут огромные участки. Видимо, дело в изменении климата. Планета остывает, и никому не понятно почему.

– Атмосфера нестабильна, – изрек Рикассо тоном человека, готового оседлать любимого конька. – Я же делал расчеты. Представьте бочку, в которой есть течь. В стародавние времена ее наполнили до краев, а сейчас она опорожняется. Земная гравитация просто не в состоянии тысячелетиями удерживать теплую, пригодную для дыхания атмосферу. Атмосфера истончается, следовательно, не может нормально удерживать тепло.

– Вряд ли на Клинке верят, что похолодание надолго, – заметил Кильон.

– Хотя поставщики древесины все дальше от города и огни гаснут? Да, доктор, разведка у нас работает. Клинок мы, возможно, недолюбливаем, но как у его обитателей обстоят дела – знаем.

– Топливо мы добываем на наземных станциях, – пояснил Аграф. – И не только его. Еще солнечный газ для подъемных камер, взрывчатку и еду. В воздухе много не произведешь и не переработаешь, и мы всегда дорожили отношениями с наземными поставщиками.

– С землеройками, – уточнил Кильон.

– Даже землеройки на что-то годятся, – парировала Куртана.

– В последние годы ситуация ухудшилась, – продолжал Аграф. – Снабжающие станции, на которые мы рассчитывали, исчезли. Отчасти проблема в вымирании лесов и, следовательно, в дефиците сырья. Но это не единственная причина. Холод действует и на черепов, они становятся все агрессивнее. Раньше мы держались своих земель, они – своих. Сейчас почти каждая отправка корабля приводит к конфликту. Часть наших наземных поставщиков теперь подконтрольна черепам. Они даже в воздухе сражаться начали. Нашего мастерства у них, конечно, нет, зато их много, и жизнью они не дорожат.

– Окаянные времена, – подытожил Рикассо. – И это не считая шторма, который взбаламутил все еще сильнее. Словно нам и так проблем не хватало. Хуже некуда, дальше может быть только лучше, согласны?

– Я не суеверна, – отозвалась Куртана.

– Прежде мы справлялись с кризисами, – напомнил Аграф. – Наверняка справимся и сейчас.

– Оптимизм молодых неисчерпаем, – улыбнулся Рикассо. – Завидую, искренне завидую. Только это не временная трудность, которая проходит и закаляет. Мир меняется. Такого раньше не случалось – по крайней мере, в истории Роя.

– Что предпримете? – спросил Кильон.

– Пока не восстановлена телеграфная связь, вся надежда на разведгруппы глубокого проникновения. К северу от Напасти есть станция снабжения, ее и проверял Аграф. Выяснилось, что станция законсервирована, но годна для использования. Что еще важнее, мы можем там приземлиться и быстро пополнить запасы. Управимся за пару дней, если насосы качают и огнесок в порядке. Не менее важно то, что об этой станции не знают черепа.

– Это временное решение, – заметил Аграф. – Хотя оно подарит нам месяцев десять спокойной жизни, а то и целый год, в зависимости от количества и качества топлива в накопителе. Мы успели провести лишь несколько простых тестов.

– Ждем еще одну разведгруппу, – сообщил Рикассо. – «Крушинница» опаздывает, но еще денек мы ей дадим. А потом отправимся на Аграфово топливное хранилище. Полетим разными маршрутами, чтобы не нарваться на бандитов, от которых на обратном пути настрадался Аграф. «Крушиннице», если она годна к полету, придется действовать самостоятельно, пока не заработают телеграфные башни. Решение не из легких: когда есть альтернатива, Рой своих не бросает. Сейчас альтернативы нет. Запасы наши иссякли. Нам нужен тот огнесок.

– В сложности ситуации я не сомневаюсь, – проговорил Кильон.

– Тебя, небось, тревожит перспектива оказаться еще дальше от Клинка? – спросил Рикассо.

– Мои отношения с Клинком не так просты, как вы, наверное, думаете. – Кильон коснулся очков и глянул на Куртану. – Можно сказать ему?

– Скажи, – кивнула та. – Правду он все равно выяснит, как ни таись.

Кильон снял очки, подождал, пока глаза привыкнут к яркому свету зала и поочередно взглянул на Рикассо и Аграфа.

– История долгая, и дело тут не только в глазах, – проговорил он. – У меня… анатомические отличия.

– Ага, вроде гибрида. – Рикассо подлил себе выпивки, словно без нее не вынес бы вида существа, сидящего напротив.

– Да, но я медленно возвращаюсь к чисто ангельской физиологии. Еще немного – и простой маскировки не хватит. Вид у меня и так… странноватый, а будет еще диковиннее.

– Понимаю, почему ты не уверен насчет возвращения на Клинок, – вмешался Аграф.

– Клинок – мой дом. Но там меня хотят убить. Думаю, понятно, что у меня… противоречивые чувства.

– За тобой люди охотятся? Обычные люди? – уточнил Рикассо.

– Ангелы. Впрочем, и обычные люди попытались бы, если бы знали, кто я такой.

– Ну, не каждый попытался бы, – сердито заметила Куртана.

– Вы, при всех возможных вариантах, были очень гостеприимны. Я вам благодарен.

– Мы утаили его сущность от большинства членов экипажа, – объяснила Куртана лидеру Роя. – Они профессионалы, иначе не служили бы у меня, но это не значит, что готовы принять Кильона. Они суеверны и… – Куртана потупилась, – ангелов у нас не жалуют.

– Понятно, почему ангелов не любят на Неоновых Вершинах и в других зонах Клинка, за исключением Небесных Этажей, – проговорил Кильон. – А ройщикам какая разница? Чем ангелы хуже других клиношников?

– Тут все сложнее, – ответила Куртана. – Если к клиношникам у нас просто неприязнь, то к ангелам неприязнь особая.

– Мерока упомянула, что прежде Рой был военным крылом Клинка, – сказал Кильон.

Рикассо глянул на него с сомнением:

– Дело не только в этом. В ту пору Рой был частью Клинка, неотъемлемой частью. То, что называешь Клинком ты, было лишь основным местом нашей дислокации. Город был разветвлен и административно, и политически, и культурно, а еще куда влиятельнее нынешнего. Настоящие поселения-спутники, дочерние города существовали аж на другом конце планеты. Объединяли их единые законы, единые гражданские права.

– Потом всем изменилось, – вмешался Аграф, волнуясь все больше. – Виной тому очередной зональный сдвиг. Шторм был достаточно сильный, хоть и слабее недавнего. Зоны сместились. При первой же возможности мы осмотрели изменившиеся границы и сообщили на Клинок.

– Есть места, куда мы не летаем, – продолжил Рикассо. – Зоны, где ничто не работает. Останавливаются не только механизмы, но и основные биологические процессы. Напасть – крупнейшая из таких зон, но не единственная. После шторма открылся фарватер на район Напасти. Тот район, проекцию существующей зоны на некогда мертвое пространство, мы назвали Клином. Мы могли там жить, наши корабли и инструменты могли там работать. Корабль мог долететь до Клина и послать нам сигнал.