Гарет Робертс - Доктор Кто. Шада

и тут она спрашивает, не собираюсь ли я плыть на остров, а я спрашиваю в ответ вместе с тобой мы забираемся на доску она кладет голову мне на плечо внутри у меня будто что-то обрывается я чувствую ее руки на своем теле и ловлю ветер и вот уже мы мчимся по воде под бескрайним ночным небом, а ее голова все еще на моем плече и я думаю: она это специально или просто так получилось и не верю себе и доска упирается носом в песок островного пляжа хотя раньше мне ничего подобного не удавалось и она падает на песок, а я наклоняюсь, чтобы помочь ей подняться, но она тащит меня вниз и смеется и вдруг целует голова идет кругом неужели все это происходит со мной – и вдруг меня озаряет: так вот как можно усилить реакции пластичности! Достаточно простых модификаций в геноме А/5667.

Скагра встряхнулся. Следовало ожидать, что следы личного опыта и воспоминаний сольются в процессе перемещения с полезной информацией. Нужно увеличить мощность фильтров в сфере, чтобы подобный сентиментальный мусор не засорял действительно важные данные.

Скагра выпустил сферу из рук, и та зависла в воздухе рядом с ним. Затем он подошел к пульту управления связью и, отстучав очередной код, запустил воспроизведение заранее записанного сообщения. Когда он выскользнул из лаборатории, сфера послушно последовала за ним.

Теперь во всех помещениях станции звучал его голос: «Это запись. Общество углубленных научных исследований находится на строгом карантине. Не приближайтесь, я повторяю, не приближайтесь. Мы контролируем ситуацию».

Закольцованное сообщение вновь и вновь повторялось на всех внешних частотах. Теперь его услышат даже в ближнем космосе. Скагра хотел, чтобы проходящие мимо корабли держались подальше от Копилки мыслей, а слово «карантин» отпугнет их как нельзя лучше. В любой другой ситуации на борту найдется хоть один сердобольный дурак, который скажет капитану: «Давайте поможем этим несчастным?» Но «карантин»… Карантин вызывал только одну реакцию: «Чума (вставьте невнятные вопли)! Сматываемся отсюда, да поживее!»

Записанный голос эхом разносился по пустым помещениям лаборатории.

Теперь в ней оставалось пятеро. Когда-то величайшие умы своего поколения, сейчас они не могли понять ни слова.

Неторопливо – он всегда ходил неторопливо – Скагра прошел к ангарам. Всего их было четыре. Светящиеся знаки указывали, что доки 1, 2 и 3 заняты стандартными трехместными шаттлами, которые несут на борту столько топлива, что хватит до края галактики.

Не нарушая шага – сфера следовала за ним на небольшом расстоянии, – он прошел мимо них к четвертому доку. Тот был пуст. Совершенно спокойно Скагра приложил ладонь к панели замка.

Шлюз открылся прямо в космическое пространство.

Той же ровной походкой Скагра уверенно шагнул в ничто.

Это был его путь.

Крис Парсонс часто ловил себя на мысли, что время стремительно уходит – и при этом мимо него. Конечно, такое было в принципе невозможно, но он не успевал задуматься над парадоксом.

Для начала, ему было уже двадцать семь. Двадцать семь!

К этому возрасту Крис успел заметить за собой пренеприятную привычку каждый день стареть на двадцать четыре часа. Вот и в это солнечное воскресенье, крутя педали велосипеда по дороге к колледжу святого Чедда, он всем своим существом ощущал, как подходит к концу еще один отведенный ему день.

Средневековые улочки, петлявшие между еще более древними университетскими корпусами – серыми, массивными, с витражными окнами, – словно поддразнивали его своей стариной. Сколько их было, юношей и девушек, гулявших по этим переулкам, стоявших на крыльце, учивших, любивших, мечтавших? Все они давно обратились в прах.

Крис поступил в Кембридж девять лет назад, еще зеленым юнцом, и получил свою степень по физике, не прилагая особых усилий. В этой области ему не было равных. Теперь же его ждала долгая и довольно скучная битва с диссертацией по сигма-гиперионам. Назовите любую сигма-частицу – и Крис Парсонс легко предскажет период ее распада. Но сегодня даже Кембридж – любимый, как старый уютный свитер, – не спасал частицы, стремительно распадавшиеся в его душе. Криса мучил вопрос: что, если в области, которую он изучал, уже не осталось места для открытий? Что, если это касается и всей науки? Современность казалась ему сошедшей со страниц фантастических произведений. Видеокассеты, электронные часы, компьютеры со встроенной памятью, спецэффекты в кино, – все это заставляло его думать, что люди скоро научатся летать. Неужели можно изобрести что-то лучше?

Он миновал стайку первокурсников: все до одного – и юноши, и девушки – с короткими стрижками и в узких брюках. Куда только делось время? Крис отлично помнил, что еще пару лет назад в моде были джинсы и длинные волосы. Он до сих пор одевался так же – и безнадежно устарел. Проблема была не только в одежде: учась в университете, Крис мечтал раз и навсегда изменить мир. Но время прошло, за теми же партами сидели теперь новые студенты, а он так ничего толком и не добился. Да что говорить! Через пару месяцев наступит 1980 год. А ведь он думал, что это еще так не скоро, что будет возможность подготовиться…

Но время шло мимо. Время утекало сквозь пальцы, а ему так хотелось удержать его, потому что…

Клэр Кейтли уезжала из Кембриджа в понедельник.

Она получила работу в исследовательском институте в Штатах и теперь оставляла колледж. Еще три коротких дня – и они больше не увидятся, не смогут поговорить. Последнее время они часто виделись и беседовали о самых разных вещах, но после каждой встречи Крис приходил в отчаяние. У Клэр было такое лицо, будто она чего-то ждет, какой-то его реплики или важного признания – но он не мог понять, чего именно. Зачем было его испытывать? Зачем вообще было так сильно влюбляться?

Наконец он решился на последнюю попытку. Другого шанса произвести впечатление на девушку уже не будет. Если все получится, она, возможно, смилостивится и объяснит, что хочет от него услышать. Поэтому сейчас Крис и налегал на педали, ныряя сквозь старинную арку во внутренний двор колледжа святого Чедда.

Оставив велосипед среди других «железных коней», служивших студентам основным средством передвижения, он извлек из рюкзака листок с надписью: «Проф. Хронотис, кабинет П-14». Смотрителя поблизости не было – наверное, отлучился для обхода, – поэтому Крис поймал двух студентов, которые и указали ему нужную дверь.

Голова его была занята мыслями о Клэр, быстротечности времени и прочих важных предметах. Однако где-то на периферии он отметил, насколько странным был ведущий к кабинету «П-14» коридор. Похоже, по замыслу строителей тот должен был закончиться на двери с номером «П-13», однако потом они почему-то передумали.

Читать дальше