Линкольн Чайлд - Забытая комната

– Конечно. – Логан вошел в комнату. На большом столе стояли три компьютера и четыре плоских монитора. Рядом, на полке, теснились с полдюжины блейд-серверов. – Господи… Вы с ними работаете или ремонтируете?

Незнакомка улыбнулась, закрыла дверь и жестом предложила ему стул.

– Работаю. Я – инженер-электрик, специализируюсь на квантовых вычислениях.

Логан кивнул. Хозяйку лаборатории он видел пару раз за обедом – молодая, худенькая, с черными как вороново крыло волосами и глубоко посаженными глазами. Быстрыми, резкими движениями она напоминала птичку. Несмотря на приятную улыбку, ее как будто окутывала невидимая завеса меланхолии.

– Извините. – Она села на ближайший свободный стул. – Я – Лора Бенедикт. К вам обратилась, потому что невольно подслушала ваш разговор с Роджером и хотела бы извиниться за его поведение.

– Спасибо, но в этом нет необходимости.

– Роджер – замечательный ученый, но ведет себя как школьный задира. Иногда кажется, что он никогда не повзрослеет. Ему до сих пор нравится отрывать крылышки у мух.

– Похоже, они с Уиллардом Стрейчи не очень-то ладили.

– Лучшими друзьями точно не были. Но Роджер со многими не в ладах. – Она внимательно посмотрела на него. – Официально вас никто не представлял, но, думаю, я знаю, почему вы здесь. Расследуете случай с Уиллом, так ведь?

– Да. – Логан помолчал. – Вы сказали, вас зовут Лора Бенедикт?

Женщина кивнула.

– Вообще-то, вы и доктор Карбон были последними в списке тех, с кем я планировал поговорить.

Лора вопросительно посмотрела на него.

– Извините, но я должен кое о чем вас спросить. На следующий после смерти Уилларда день вас видели на скамейке перед океаном. Вы сидели, обхватив себя руками, и раскачивались взад-вперед. Человек, видевший вас, сказал, что в какой-то момент вы поднялись и направились к скалам. Но потом вернулись и…

Логан не договорил, увидев в глазах женщины слезы. Она всхлипнула, сначала тихонько, потом громче. Даже менее восприимчивый, чем Логан, человек понял бы, что женщина сломлена горем. Смущенный им же вызванной реакцией, он замолчал.

Через минуту-другую Лора Бенедикт взяла себя в руки.

– Извините. – Она вытерла глаза салфеткой. – Я уж думала, самое худшее позади.

– Это я виноват, – сказал Логан. – Знал бы…

– Нет. Мне нужно научиться как-то с этим справляться. – Мисс Бенедикт шмыгнула носом, взяла дрожащими руками свежую салфетку и высморкалась. – Никакой загадки здесь нет. Я была вне себя от горя. Уилл… Когда я только пришла в «Люкс», он помог мне, взял под свое покровительство. Знаете, здесь бывает очень трудно, уровень интеллекта вокруг порой просто зашкаливает… – Она улыбнулась сквозь слезы. – Уилл был таким терпеливым, таким любезным… Он был моим наставником. Нет, больше. Он был мне как отец, – руки у нее снова задрожали, и она потянулась за салфеткой.

– Я работал здесь некоторое время десять лет назад. Знал Уилла не очень хорошо, но он всегда был человеком добрым и мягким. – Логан помолчал. – У вас есть объяснение случившейся с ним перемены?

Лора Бенедикт покачала головой и снова вытерла глаза.

– В последние недели я видела его нечасто. На следующем заседании Общества квантового инжиниринга мне предстоит выступать с презентацией, и подготовка отнимает столько времени, что и передохнуть некогда. Вот Уилл всегда находил время для меня, а я для него – нет. Постоянно думаю, что если бы поговорила с ним, выслушала, то, может быть… может быть…

– Есть такой симптом посттравматического стресса – вина выжившего. Не надо так думать. – Женщина горевала, и Логану не хотелось тревожить не зажившую еще рану расспросами. – Последний вопрос. Надеюсь, вы меня извините. Когда вас видели идущей к скалам, вы… – Он замолчал, не найдя подходящих слов, чтобы сформулировать вопрос.

– Шла ли я туда, чтобы броситься в море? Нет. Это не мое. К тому же мне еще выступать с презентацией, не забыли? – Она снова улыбнулась, но, как и раньше, невесело, принужденно.

– Спасибо, что были откровенны в трудное для вас время, доктор Бенедикт. – Логан поднялся. – И спасибо за ваши слова о докторе Карбоне.

Лора тоже встала. Глаза у нее немножко распухли и покраснели, но по крайней мере оставались сухими.

– Если у вас будут с ним проблемы, дайте знать. Уж не знаю почему, но со мной он – лапочка.

Вернувшись к себе, Логан открыл на компьютере зашифрованный файл: записал разговор с Лорой Бенедикт – один параграф, и Роджером Карбоном – немного больше. Потом перечитал пять коротких досье – результат встреч со всеми числившимися в списке. Закончив, создал крупноформатную таблицу, тоже зашифрованную, внес в нее пять фамилий и короткий комментарий, почему каждый из пятерых оказался в списке. Потом рассортировал имена по группам. Одна группа состояла из тех, кто работал с доктором Стрейчи; в нее попали Иен Олбрайт и Ким Миколос. В другой оказались те, включая Роджера Карбона, кто оказался свидетелем странного поведения Стрейчи в предшествующие трагедии недели. И, наконец, в третью – вместе с Теренсом Маккарти – попали те, кого Карбон назвал «другими». В этой, последней, группе значилось пять имен, в том числе Лора Бенедикт. Ее Логан пометил звездочкой – поведение молодой женщины объяснялось обычной скорбью.

Оставшиеся четверо представляли больший интерес. Трое были учеными, один – администратором. Желания обсуждать пережитое не проявил никто. Двое рассказали, что видели или обоняли вещи, которых, как оказалось, либо нет вообще, либо они сильно отличаются от действительности. Трое из четверых признались, что в какой-то момент испытали потребность совершить нечто необычное или несвойственное им. Все четверо слышали музыку или голоса, или и то, и другое.

Логан знал, что паракузия, или слуховые галлюцинации, может являться побочным эффектом нарушений сна, психоза, эпилепсии, энцефалита. Но вероятность того, что четыре человека в столь маленькой группе страдали таким психическим или соматическим заболеванием, была невелика. Кроме того, люди с музыкальными галлюцинациями почти всегда слышат знакомые мелодии, что в данном случае было не так – Логан специально уточнял. Голоса не соотносились со стандартными типами: императивным, нарративным или громким шумом, как бывает при синдроме «взрывающейся головы». Нет, все четверо говорили, что слышали шепчущие голоса.

«Видения» и «странные побуждения» – эти слова звучали чаще других. Все началось от шести до восьми недель назад. Во всех четырех случаях люди сознавали, что происходящее с ними, этот феномен аберрантного поведения, – ненормально. Во всех четырех случаях феномен внезапно прекращался – обычно за несколько недель до смерти Стрейчи – и не возобновлялся.