А. Дж. Риддл - Эра титанов

– Положите меня в машину, – сказала я врачу.

– Нет, Харпер, это слишком рискованно, – запротестовала Шредер.

– Я готова пойти на риск. Я хочу помнить.

– Оно того не стоит.

– Для меня – стоит. Вот какую я предлагаю тебе сделку, Сабрина. Ты и Юл ничего не рассказывали ни мне, ни Нику с того самого момента, как разбился самолет. Но мы все взрослые люди, способные принимать собственные решения. Вы должны начать нам верить, если хотите заручиться нашей помощью. Вам нужно, чтобы я помогла поймать Николаса? Сделайте меня частью вашего плана. И если я не проснусь в пятнадцатом году, что ж, так тому и быть. А еще вам следует предоставить Нику такой же выбор, когда он будет здесь.

Шредер покачала головой:

– Мы не сможем отличить Ника от Николаса.

– Я смогу… Почему не смолкает сирена?

– Потому что они здесь.

Было обычное утро вторника в 2147 году. Я ждал, когда мой приятель Майк придет в себя. Обычно требовалось несколько часов, чтобы тело оттаяло.

Я понял, что больше не могу сохранять спокойствие: что-то внутри у меня сломалось. Неожиданно я осознал ужас того, что совершил и еще совершу, и это было сродни удару под дых. Безумие. Все, что происходило со мною, иначе как настоящим безумием не назовешь.

В течение нескольких часов в маленьком зале для совещаний на борту воздушного корабля мое «я» из будущего вводило меня в курс дела, а я тер виски, пытаясь сосредоточиться. Мне удалось побриться и принять душ – в первый раз после катастрофы рейса 305 я остался один. Мои мысли против воли вернулись к событиям прошедшей недели. Но больше всего я размышлял о своих решениях, ведь каждое из них могло привести к гибели или спасению людей. В большой палатке возле корабля на стоявших в ряд передвижных металлических столах лежали тела – эти люди были живы или мертвы из-за меня.

На месте катастрофы у озера я мог действовать более осмысленно, мог составить лучший план. Быть может, следовало сразу выбросить из самолета багаж? И тогда он погружался бы в воду медленнее… Весьма возможно. Мы бы выиграли бесценные секунды или даже минуты и спасли больше людей. Скольких смертей мы сумели бы избежать? Двух, трех или полудюжины? Может быть, нам следовало забаррикадировать нижний отсек, чтобы вода не просачивалась в самолет? Так мы получили бы еще несколько минут. Самолет ушел на дно очень быстро после того, как вода оказалась на уровне нижней кромки бреши. Мне следовало предвидеть…

Дверь с шипением открылась, и вошел Николас. Теперь, когда мне обработали раны и я сбрил шестидневную щетину, мы стали зеркальным отражением друг друга. Внешне, но не внутренне: его оживление резко контрастировало с моими переживаниями.

Мой двойник положил белую таблетку на деревянный стол и протянул мне бутылку с водой. Я перевел взгляд с таблетки на Николаса, не в силах скрыть своих колебаний. Он – это я, тут у меня не имелось никаких сомнений, но мы познакомились всего несколько часов назад, а прошедшая неделя выдалась просто невероятной.

– Это стимулятор, – сказал я из будущего. – Помогает очистить разум. Сейчас ты мысленно переживаешь все, что случилось после катастрофы: оцениваешь свои действия, размышляешь, что можно было изменить, какие решения стоило принять, чтобы на металлических столах лежали живые люди, а не мертвые тела.

Я взял таблетку, в последний раз посмотрел на нее и проглотил. У меня начало складываться впечатление, что наша встреча могла превратиться в сеанс психоанализа, однако у меня не было ни малейшего желания обсуждать свои переживания, и я попытался сменить тему:

– Насколько я понял, кофе вышел из моды?

– Нет, здесь любят кофе. Просто нам он не по карману.

Шутка была глупой, но я рассмеялся.

– Не беспокойся, – продолжал Николас, – я и сам склонен к размышлениям на тему: что было бы, если… Я сидел в комнате намного больше этой и смотрел на Атлантику каждый день в течение шестидесяти лет. И сожалел, пытался придумать, как все исправить, представлял лица людей, погибших в результате моих действий… И одно лицо особенно часто. У нас нет времени на переживания из-за комплекса вины выжившего, Ник. Ты сделал все, что было в твоих силах. Ты невиновен. По крайней мере, ты можешь этим утешаться – в отличие от меня. Мне такого не дано, мы с Оливером убили тех, кого любили. А также всех остальных, если уж на то пошло.

Он подождал моей реакции, но я лишь сделал еще один глоток воды. Что тут можно было ответить? Какое влияние на сознание человека оказывает такая ужасная вина, как она его меняет? Возможно, я в принципе не мог себе этого представить.

– Ты же знаешь, что мы унаследовали от отца манию размышлений о прошлом. Когда он находился в процессе сложных переговоров или урегулирования серьезного дипломатического конфликта, то был сфокусирован на своем деле, словно луч лазера. Отец полностью отстранялся от всего остального, а потом расхаживал по своему кабинету, беседовал по телефону со всеми, кто участвовал в переговорах, мысленно прокручивая каждую секунду произошедшего…

Он прав. Я никогда прежде об этом не задумывался.

– Как тебе удалось справиться с чувством вины? – спросил я осторожно.

– Мне не удалось. Я просто прошел мимо, заключив с самим собой сделку: в дальнейшем я буду думать только о том, как все исправить, и за это получу единственную награду. Я запретил себе вспоминать, что произошло, сказал себе, что каждое мгновение, потраченное на страдания из-за собственной вины, следует направить на исправление ошибок. И с того момента я полностью сосредоточился на очередном шаге, который необходимо было сделать, чтобы вернуть человечество на Землю, чтобы начать все заново. Таким был ключ к моему спасению – отдать все силы одной цели. И мы близки к ее реализации, Ник. Через несколько часов после того, как мы уничтожим квантовое устройство, задача будет решена. Мы вернемся домой. – Николас направился к двери. – Ты готов? Майк и остальные уже практически пришли в себя.

Мы решили, что я должен находиться рядом, когда пассажиры очнутся. Их захватили после того, как Николас и Оливер прогнали своих противников с места катастрофы, так что пробуждение было бы для них непростым переживанием. Николас считал, что все пассажиры относятся ко мне с уважением, а потому будет лучше, если я стану первым, кого они увидят.

После нашего первого разговора мы с моей копией из будущего прошли через комплекс, состоявший из трех палаток, наклоняясь над столами, вглядываясь в слегка искаженные прозрачным пластиком лица спящих людей и выбирая тех, кто будет сопровождать нас во время рейда на Титан-сити. Мы были похожи на покупателей на фермерском рынке, пришедших за бифштексами для вечернего барбекю.