Саба Тахир - Уголек в пепле

Sabaa Tahir

AN EMBER IN THE ASHES

Copyright © 2015 Sabaa Tahir

© Е. Шолохова, перевод на русский язык, 2015

© ООО “Издательство АСТ”, 2015

Этот дебют может поставить Сабу Тахир в один ряд с Дж. К. Ролинг.

В какой-то момент понимаешь, что не можешь закрыть эту книгу, не дочитав ее. Саба Тахир – сильный писатель, но самое главное – она замечательный рассказчик.

Смесь «Голодных игр» и «Игры престолов» с щепоткой романтики в духе Ромео и Джульетты.

«Уголек в пепле» – на вершине списка must read этого года.

Я была настолько поглощена этой книгой, что даже пропустила свой рейс. Взрывной, душераздирающий, эпичный дебют. Надеюсь, мир готов для Сабы Тахир.

Мой старший брат вернулся домой в самый темный час перед рассветом, когда призраки и те уже отдыхают. От него пахло сталью, углем и кузницей. Врагом.

Он ловко перепрыгнул через подоконник, беззвучно ступая босыми ногами. Следом ворвался горячий пустынный ветер, зашелестел занавесками. На пол выпал его альбом, и быстрым движением он пнул его под кровать, точно змею.

Где ты был, Дарин? В мыслях я набиралась мужества и спрашивала его об этом, и Дарин в ответ доверялся мне. Куда ты все время исчезаешь? Почему? Ведь ты так нужен Поупу и Нэн. Ты нужен мне.

Каждую ночь на протяжении почти двух лет я собираюсь спросить его об этом. И каждую ночь у меня не хватает смелости. Дарин – единственный, кто у меня остался. Я не хочу, чтобы он отдалился от меня, как от всех остальных.

Но сегодня все иначе. Я знала, что в его альбоме. Что это значит.

– Ты должна спать. – Шепот Дарина отвлек меня от тревожных раздумий. Это его почти кошачье чутье досталось ему от матери. Он зажег лампу, и я села в постели. Бесполезно притворяться спящей.

– Комендантский час давно начался, патруль уже три раза проходил. Я волновалась.

– Я знаю, как не попасться солдатам, Лайя. Это дело практики.

Он оперся подбородком о мою койку и улыбнулся ласково и насмешливо, совсем как мама. И посмотрел так, как обычно глядит, когда я просыпаюсь от кошмаров или когда у нас заканчиваются запасы зерна. Все будет хорошо , говорили его глаза. Он взял книгу с моей кровати.

– «Те, кто приходят ночью», – прочитал он название. – Жутковато. О чем она?

– Я только начала, о джиннах… – я запнулась. Умно. Очень умно. Он любит слушать истории так же, как я люблю их рассказывать. – Забудь. Где ты был? Этим утром Поуп принял с десяток пациентов, не меньше.

А мне пришлось подменять тебя, потому что он бы не справился в одиночку. И поэтому Нэн вынуждена была сама разливать джем по бутылкам. Вот только она не успела. И теперь торговец нам не заплатит, и мы будем голодать зимой. И почему, о небеса, тебя это нисколько не волнует?

Но все это я произнесла мысленно. Улыбка уже исчезла с лица Дарина.

– Я не подхожу для целительства, – сказал он. – И Поуп об этом знает.

Я хотела смолчать, но вспомнила, каким был Поуп этим утром, вспомнила его плечи, сгорбленные словно под тяжким бременем. И вновь подумала об альбоме.

– Поуп и Нэн зависят от тебя. Хотя бы поговори с ними. Уж не один месяц прошел.

Думала, он скажет, что я не понимаю. Что должна оставить его в покое. Но он лишь покачал головой, лег на свой ярус кровати и прикрыл глаза, будто не желал утруждать себя ответами.

– Я видела твои рисунки, – слова торопливо слетели с моих губ.

Дарин тотчас вскочил, лицо стало непроницаемым.

– Я не шпионила, – пояснила я. – Просто один листок оторвался. Я нашла его, когда меняла утром циновки.

– А ты сказала Нэн или Поупу? Они видели?

– Нет, но…

– Лайя, послушай.

Десять кругов ада, мне не хотелось ничего слушать! Никаких его оправданий.

– То, что ты видела, – опасно, – предостерег Дарин. – Ты не должна об этом никому рассказывать. Никогда. Потому что это угрожает не только мне, но и другим…

– Ты работаешь на Империю, Дарин? Ты служишь меченосцам?

Он промолчал. Мне показалось, что вижу ответ в его глазах, и от этого мне стало дурно. Мой брат предал собственный народ? Мой брат на стороне Империи?

Если бы он тайно хранил зерно, продавал книги или учил детей читать, я бы поняла. Я бы гордилась им за то, что он способен на поступки, на которые у меня не хватило бы смелости. Империя устраивает облавы, сажает в тюрьмы и даже убивает за подобные «преступления», но учить шестилеток грамоте – вовсе не зло в представлении моего народа, книжников. Однако то, что делал Дарин, – это плохо. Это предательство.

– Империя убила наших родителей, – прошептала я. – Нашу сестру.

Я хотела закричать на него, но слова встали в горле комом.

Меченосцы завоевали земли книжников пятьсот лет назад, и с тех пор они только и делают, что угнетают наш народ и превращают нас в рабов. Когда-то Империя книжников славилась лучшими университетами и богатейшими библиотеками в мире. Сейчас же многие книжники не смогли бы отличить школу от оружейного склада.

– Как ты мог встать на сторону меченосцев? Как, Дарин?!

– Это не то, что ты думаешь, Лайя. Я объясню все, но…

Брат внезапно осекся, и когда я спросила об обещанном объяснении, взмахнул рукой, призывая замолчать. Он повернулся к окну. Сквозь тонкие стены доносился храп Поупа. Слышалось, как ворочается во сне Нэн, как за окном печально воркуют голуби. Знакомые звуки. Домашние звуки. Но Дарин уловил что-то еще. Лицо его побледнело, в глазах мелькнул страх.

– Лайя, – молвил он. – Облава.

– Но если ты работаешь на Империю… зачем тогда солдатам устраивать на нас облаву?

– Я не работаю на Империю, – его голос звучал спокойно. Спокойнее, чем я чувствовала. – Спрячь альбом. Он им нужен. За ним они и пришли.

Затем он вышел за дверь, оставив меня одну. Я еле двигалась. Босые ноги стали вдруг ватными, руки одеревенели. Поторопись, Лайя!

Обыкновенно Империя устраивала облавы средь бела дня. Солдаты хотели, чтобы все происходило на глазах женщин и детей книжников. Чтобы соседи видели, как чьих-то отцов и братьев лишают свободы. Но какими бы ужасными ни казались дневные облавы, ночные были еще страшнее. Их устраивали тогда, когда Империя не желала оставлять свидетелей.

Я думала, явь ли это? Может, это кошмарный сон? Нет, все происходит на самом деле, Лайя. Так что шевелись!

Я кинула альбом из окна в живую изгородь. Не слишком надежное место для тайника, но у меня не было времени, чтобы найти другое. Нэн, прихрамывая, вбежала в мою комнату. Ее руки, такие уверенные, когда она перемешивала джем в чанах или заплетала мне косы, метались в отчаянии, словно обезумевшие птицы. Поторопись!