Пирс Браун - Алое восстание

Свое предназначение. Равнодушные слова леденят душу. Значит, моя веселая милая девочка жила только для того, чтобы умереть? Оборачиваюсь, смотрю в злобные глаза.

– А твое какое предназначение? – спрашиваю я.

Гармони показывает руки, перепачканные в крови и грязи:

– То же, что твое, малыш-проходчик, – воплотить мечту в жизнь.

Обработав спину и вкатив дозу антибиотиков, Гармони отводит меня в жилое помещение с койками по стенам. За стеной гудят генераторы, в углу кабинка водяного душа. Удивительная штука этот душ. Поток воды мягче, чем струя воздуха в нашей душевой. Половину времени мне кажется, что я тону, другую половину – что корчусь одновременно в экстазе и агонии. Отворачиваю горячий кран до отказа и стою в густом пару, терпя режущую боль в спине.

Обсохнув, надеваю странную одежду, которую мне оставили. Совсем не похоже на комбинезон или свитер, какие мы привыкли носить. Ткань блестящая, элегантная, прямо как у высших цветов.

Не успеваю еще толком все натянуть, как в комнату входит Танцор. Левую ногу он подволакивает, – видать, то же самое, что с рукой, – но все равно мужик крепкий, здоровее Барлоу и красивее меня, хоть и старик и шея вся в шрамах. В руках у него какая-то миска. Садится на койку, которая скрипит под его весом.

– Мы спасли тебе жизнь, Дэрроу. Теперь она принадлежит нам, согласен?

– Дядя спас мне жизнь.

– Тот пьяница? – фыркает Танцор. – Его главная заслуга в том, что сказал нам о тебе. Сделать это надо было уже давно, но он зачем-то держал в секрете, хотя работал на нас еще при жизни твоего отца.

– Его повесили?

– За то, что вынул тебя из петли? Надеюсь, что нет. Мы дали ему глушилку, чтобы подавить ваши допотопные камеры слежения. Все должно было пройти гладко.

Дядька Нэрол. Старшина, но вечно под мухой. Я считал его слабаком, да и сейчас считаю. Сильный не станет так пить и злобствовать по мелочам. И все-таки презирать его я права, выходит, не имел… Но почему он не спас Эо?

– Вы ведете себя так, будто мой дядька вам что-то должен.

– Не нам, а своему народу.

– Ха, народу, – усмехаюсь. – Есть семья, есть клан. Ну, еще есть поселок, шахта там – но народ? С какой стати вы беретесь меня представлять, распоряжаться моей жизнью? Вы дураки, все вы, Сыны Ареса. – Я злобно скалюсь. – Дураки, которые только и умеют, что бомбы кидать! Все равно что мелкий шкет пинает гадючье гнездо!

Это то, что сейчас хотелось бы сделать мне самому. Пинаться, браниться. Вот почему я их оскорбляю, вот почему плюю в этих Сынов Ареса, хотя никаких причин ненавидеть их у меня нет.

На красивом лице Танцора мелькает усталая улыбка. Только теперь вижу, как плохо у него с рукой: она тоньше здоровой и скрючена, точно древесный корень. Тем не менее в этом человеке чувствуется угроза, хоть и не такая явная, как у Гармони. Пожевав губами, он отвечает ровно и сухо:

– Информаторы помогают нам находить лучших из алых, чтобы вызволить их из шахт.

– А потом использовать?

Снова улыбаясь, Танцор показывает свою миску:

– Сейчас мы сыграем в игру и проверим, чего стоишь ты сам, Дэрроу. Если выиграешь, покажу тебе то, что мало кому из кротов довелось увидеть.

Кроты. Вот мы кто, стало быть.

– А если проиграю?

– Значит, ты не лучший и выиграли опять золотые.

Только не это. Угрюмо киваю.

Протягивая мне миску, Танцор объясняет правила:

– Здесь две карты: на одной – серп жнеца, на другой – ягненок. Вытащишь серп – проиграл. Вытащишь ягненка – удача твоя.

Вот только голос его отчего-то дрогнул на «ягненке». Так, раскинем мозгами. Раз это испытание, то удача вообще ни при чем. Проверяют, насколько я умен, и задачка явно с подвохом. Не иначе обе карты с серпом – только так от меня что-то может зависеть. Ну да, все просто. Усмехаюсь, глядя ему в глаза. Все подстроено, но я к такому привык. Обычно играю по правилам, но только не в этот раз.

– Ладно, играю. – Сую руку в миску, вытаскиваю карту, но ему не показываю. Серп. Танцор не сводит с меня глаз. – Я выиграл!

Он тянется посмотреть, но я быстро сую карту в рот, жую и глотаю. Потом достаю из жестянки другую карту. Снова серп.

– Ягненок был такой вкусный с виду, не смог удержаться, извини.

– Ну еще бы, – весело скалится Танцор, бросая миску на койку. Он снова добродушен и весел, ощущение угрозы исчезло начисто. – Знаешь, Дэрроу, почему мы Сыны Ареса? У древних римлян Марс был богом войны, воинской славы и чести и так далее – только все это обман. Марс – всего лишь более романтическая версия греческого Ареса. – Он затягивается сигаретой и протягивает другую мне. Генераторы за стенкой уютно бормочут, табачный дым наполняет легкие, заволакивая взгляд приятной пеленой. – Арес был тем еще ублюдком – богом насилия, кровопролития и вероломства.

– Значит, называясь его именем, вы намекаете на реальное положение дел в Сообществе? Хитро.

– Ну, вроде того. Они хотят, чтобы мы забыли историю. Большинство ее и не помнит, да и не учились толком. Знаешь, как золотые пришли к власти? Это было несколько веков назад. Они называют это Покорением. На самом деле всех, кто сопротивлялся, просто вырезали. Обращали в пыль города, континенты. Не так уж много лет назад уничтожили целый мир, Рею, закидали ядерными бомбами. В их крови течет гнев Ареса, а мы – сыны этого гнева.

– Ты и есть Арес? – спрашиваю вполголоса.

Миры. Они уничтожили целые миры. Но ведь Рея куда дальше от Земли, чем Марс. Насколько я помню, это один из спутников Сатурна. За каким чертом им понадобилось бомбить что-то в такой дали?

– Нет, не я, – отвечает Танцор.

– Но ты его человек?

– Я принадлежу Гармони и своему народу. Я ведь, как и ты, из шахтерского клана. Колония Тирос. Разве что повидать больше успел. – Он смотрит мне в глаза, качает головой. – Ты думаешь, Дэрроу, что я террорист? Но я не террорист.

– Разве нет?

Танцор откидывается назад и затягивается сигаретой.

– Представь себе стол, на котором сидят блохи. Прыгают себе и прыгают, кто выше, кто ниже. Потом приходит человек и накрывает их всех стаканом. Теперь они могут прыгать только до дна стакана, не выше. И даже если убрать стакан, блохи все равно не станут прыгать выше, потому что привыкли и думают, что стеклянное дно на своем месте. – Танцор задумчиво выдыхает дым. Глаза его горят красными угольками, почти как кончик сигареты. – Так вот, Дэрроу, мы те блохи, которые прыгают выше других. И я покажу, насколько выше.

Снова гулкие коридоры с ржавыми стенами, лязгающий металл под ногами. Подходим к такому же ржавому цилиндру лифта. Ветхий механизм скрипит и визжит, поднимая нас вверх. Танцор оборачивается:

– Ты поймешь, Дэрроу, что жена твоя погибла не напрасно. Наши зеленые друзья помогли перехватить запись казни и вклиниться в общепланетную трансляцию с ее полной версией. Все кланы ста тысяч шахтерских колоний на Марсе и все население городов услышали ту песню…