А. Дж. Риддл - Чума Атлантиды

– Я не сказала еще кое-что, – перебила его Кейт. – Мартин являлся одним из основателей консорциума под названием «Преемственность». Это группа исследователей со всего мира. Они годами вели эксперименты, отыскивая лекарство. В Марбелье у Мартина была исследовательская площадка… – В голову ей пришла внезапная мысль. – Я работала в здании, экранированном свинцовыми пластинами. Проводила серию экспериментов, а Мартин периодически брал у меня образцы ДНК.

– Как вы думаете, он экспериментировал на вас или на подопытных? – поинтересовался доктор Чанг.

Теперь у Кейт не осталось ни капли сомнений.

– И то и другое. Мартин сказал мне, что считает меня ключом ко всему. Увидев шифр, Омегу… да, я поняла это. «Преемственность» располагает всеми его результатами. Я связывалась с ними.

На лице Дэвида отразился испытанный шок.

– Что такое? – спросила у него Кейт.

– Ничего, – тряхнул он головой и устремил взгляд на Чанга с Янусом. – Думаю, надо отправить «Преемственности» результаты наших исследований и обсудить все высказанные теории с ними.

– Я согласен, – доктор Янус вынул флешку из кармана.

Чанг кивнул.

Где-то близ острова Альборан

Средиземное море

Звонок в «Преемственность» оказался интригующим.

Кейт почувствовала, что наконец-то смогла понять эксперименты, частью которых являлась в Марбелье.

Годами «Преемственность» разрабатывала алгоритм под названием «Симфония генома». Принцип в том, что при генной терапии определенного генома или внедрении в него ретровируса алгоритм «Симфонии» способен предсказать экспрессию гена. Эти предсказания в сочетании со знаниями о том, где эндогенные ретровирусы атлантов погребены в нашем геноме, позволяют предсказать реакцию индивидуума на Чуму Атлантиды и оказанную ему терапию.

Исследования Чанга и Януса, выявившие изменения генома от двух вспышек чумы в начале и конце Средних веков, оказались недостающим фрагментом – во всяком случае, на это надеялась «Преемственность».

Кейт смотрела, как доктор Янус манипулирует компьютером, загружая данные исследований в «Симфонию». Он гений. Кейт еще не встречала его ровесников, так ловко управляющихся с компьютером.

– Что сейчас? – спросила она в спутниковый телефон, переключенный в режим громкой связи.

– Сейчас подождем, – ответил доктор Бреннер. – Алгоритм поработает и выдаст возможные варианты лечения. Затем мы испытаем их и будем уповать на везение. Если мы отыщем эффективную терапию, то сможем быстро запустить ее в массовое производство. Описывал ли Мартин наши генные импланты?

– Я с ними не знаком, – вставил доктор Янус.

– По сути, мы имплантируем подкожный биотехнологический прибор, проводящий каждому индивидууму персонализированную терапию. Импланты находятся на беспроводной связи с сервером в каждом из Районов Орхидеи.

Это откровение потрясло Кейт.

– Я думала, импланты – для слежения… А разве Орхидея не обеспечивает терапию?

– И да, и нет, – поспешно сказал Бреннер. – Импланты обеспечивают материальный контроль – то есть аппарат слежения, играющий жизненно важную роль. Поскольку человеческий геном довольно разнообразен, мы поняли, что каждую терапию необходимо чуточку индивидуализировать, подстроить…

Кейт кивнула. Самое передовое решение – имплантированный биотехнологический прибор, доставляющий каждому индивидуальное генетическое лечение. Это на десятилетия опередило все используемые методы. Жаль только, что для достижения такого прорыва потребовалась угроза Иммари и чумы.

– Если нужную терапию осуществляет имплант, тогда зачем вообще давать каждому Орхидею? – полюбопытствовал доктор Янус.

– По трем причинам. На ранних этапах мы обнаружили, что импланты не способны обеспечить действенную терапию для каждого. Имплант вырабатывает антивирусное средство из ферментов и белков в теле хозяина – по сути, выполняя сложную «кройку и шитье», чтобы создать необходимую терапию. Но с одним лишь имплантом процесс был действен примерно для восьмидесяти процентов носителей. Так что мы даем имплантам своеобразный вирусный шок – пресловутую глыбу вирусной глины, из которой они могут лепить терапию. Вот что находится в пилюлях Орхидеи – вирусный шок.

– Очень интересно… – Янус погрузился в глубокие раздумья.

– А другие причины есть? – поинтересовалась Кейт.

– О, да, – ответил Бреннер. – Я слишком увлекся научной подоплекой. Второй причиной была скорость. Мы знали, что новую терапию нужно будет развернуть быстро: о производстве нового лекарства не могло быть и речи, а это решение, разумеется, продуктивно. Мы понимали, что, по сути, получаем базовую терапию с возможностью тысяч микронастроек, которые будут вносить импланты, что заставит ее работать в масштабах планеты.

– А последняя причина?

– Надежда. Люди ежедневно принимали Орхидею… мы чувствовали, что нужно дать им нечто зримое и осязаемое, нечто вещественное, нечто знакомое и понятное – лекарство от болезни. А теперь, я надеюсь, вы предоставили нам недостающий фрагмент – формулу, которую мы должны передать имплантам. Сейчас «Симфония» обрабатывает ваши данные. Если допустить, что она найдет корректирующую терапию, мы сможем развернуть ее в глобальных масштабах по всему Альянсу Орхидеи за считаные часы.

Все ученые в небольшом салоне закивали. Дэвид и Шоу переглянулись.

Натянутую обстановку нарушил доктор Бреннер.

– Я еще кое-что не сказал вам, доктор Уорнер.

– Что? – спросила Кейт по громкой связи, не трудясь отключить динамик.

– Руководство Орхидеи приказало нам пустить в ход программу эвтаназии.

– Я не…

– Нам отдан приказ, – продолжал Бреннер. – Если Орхидея перестанет действовать либо Иммари окажутся весомой угрозой, мы будем обязаны послать имплантам команду отмены, чтобы как можно скорее прервать мучения умирающих. Тогда в мире останутся только пережившие Орхидею, фундамент для спасения Альянса. Пока что эти приказы нами игнорировались. Мы были сосредоточены на своих исследованиях и надеялись, что руководство не дойдет до воплощения плана в жизнь. Но до нас дошли слухи, что, если мы не исполним программу эвтаназии, союзные войска могут взять «Преемственность» под свой контроль и сделать это за нас.

Кейт тяжело осела на белой кушетке.

Никто не произнес ни слова.

– Вы можете задержать программу эвтаназии? – спросила Кейт напрямую.

– Можем попытаться. Но… будем надеяться, что терапия заработает.

Оставшись в хозяйской каюте наедине с Кейт, Дэвид буквально заорал на нее:

– Ты хочешь сказать, что все это время поддерживала с глобальным консорциумом открытую связь?!