Брайан Герберт - Ветры Дюны

Джессика долго молчала. А когда заговорила, не услышала в собственном голосе никаких чувств.

– Этого… я не ожидала.

– Я знаю, какие насилия совершил, и знаю, что тебе это может казаться необъяснимым… и непростительным.

– Вначале я думал, что получу от этого удовольствие, – сказал Бронсо, – но чем больше я думал о предстоящей задаче – и связанных с ней опасностях, – тем больше сомневался, что уберегу свою шкуру.

Пауль искренне улыбнулся ему.

– И все равно мой вновь обретенный друг согласился выполнить мое желание, несмотря на огромную опасность. Он будет писать то, что больше никто не решится написать, и люди станут повторять его слова. Повторять все чаще – и думать.

– И как фанатики будут требовать моей крови! – сказал Бронсо.

На лице Пауля читалась решимость, которая помогла ему перевернуть империю и отправить фанатичные войска на сотни планет.

– Предназначение или судьба – называй как хочешь, мама, – показали мне, что предотвратить джихад невозможно. Я видел ужасные события своего будущего, но не мог изменить их. Точно так же стал пленником своей судьбы отец: он знал, что Арракис – ловушка, устроенная его врагами, но, зная это, вынужден был отправиться туда и попробовать выйти победителем. Возможно, это высшее проявление проклятия Атрейдесов. – Он замолчал, глядя на Джессику синими глазами. – Разве Бене Гессерит не говорят: «Пророки редко умирают своей смертью»?

– Не говори так! – сказала она и тут же поняла, какая ирония заключена в ее словах: ведь несколько мгновений назад она сама была готова убить его.

– Я больше не представляю благородный дом, принимая ограниченные решения относительно Каладана и дома Атрейдесов. Я стал кем-то совершенно иным, чудовищным предводителем, подобного которому никогда не видела вселенная. Мои воины устремляются в битву, выкрикивая мое имя, как будто оно способно спасти их и вселить во врагов смертельный ужас.

– Я знаю, знаю.

Она печально отвела взгляд.

Пауль заговорил быстрее.

– Став Муад'Дибом, я достиг точки, после которой нет возврата. Как Квисац-Хадерах, я увидел часть своего будущего и часть будущего человечества; я знал, что необходим, чтобы вести свои легионы от планеты к планете, неся знамена, с которых капает кровь. И для чего, мама? Только чтобы убивать, набираться сил и свергать старое? Конечно, нет!

Посмотрев на Бронсо, Джессика увидела, что тот, слушая, согласно кивает.

– Моя судьба – выступить в роли Лисан аль-Гаиба и Квисац-Хадераха, чтобы провести человечество через водовороты истории и достичь этой точки. Поворотного пункта.

Джессика искоса взглянула на Бронсо, потом снова на сына, но ничего не сказала.

– Из-за меня, мама, о нашем благородном доме годами, а то и столетиями будут говорить с ненавистью… какими бы достойными ни были дела наших предков, сколько бы добрых дел ни совершил я сам, прежде чем развернулась вся свирепость джихада.

Она чувствовала пустоту внутри.

– Тогда почему ты приказываешь стерилизовать еще одиннадцать планет? Насколько это необходимо, чтобы развенчать твой миф?

– Я увидел, что это нужно сделать. Это событие нарушит равновесие и повернет людей против меня. Чем отчасти поможет и деятельность Бронсо. Иначе ситуация будет ухудшаться, сильно ухудшаться, и, если Бронсо не начнет сейчас, будет поздно.

– Но одиннадцать планет? Столько людей – лишь бы доказать свое? – И тут, вспомнив о мэре Хорву, о его последователях и их глупом провозглашении независимости, она добавила: – И одна из этих планет Каладан?

Пауль отшатнулся.

– Каладан моя родина. Я никогда не причиню ему вреда.

– Каждая из этих планет – чья-то родина.

Джессика подумала, не допустила ли ошибку, не убив его, когда была возможность.

А он, словно прочитав ее мысли, сказал:

– Я понимаю, мама, как ты считала необходимым поступить со мной. Ты надеялась спасти как можно больше жизней. Я тоже на это надеюсь. Ты знаешь не все факты. Недавняя бойня в ленкивейлских монастырях вылилась в гибель менее ста пятидесяти человек. Я тайно организовал побег женщин и детей до появления священников. Руководители одиннадцати планет предупреждены, началась неофициальная эвакуация, и гильдейские корабли увозят население. Хотя я, конечно, буду отрицать все это с негодованием.

У Джессики перехватило дыхание; едва не всхлипнув, она спросила:

– Но почему, почему ты хочешь, чтобы тебя ненавидели всю вечность, и зачем увлекаешь за собой дом Атрейдесов? Почему столько людей должны погибнуть во имя Муад'Диба? Почему это их судьба и твоя?

– Множество видений руководят моими поступками, некоторые после приема большого количества меланжи, другие – через сны. Мое имя происходит от названия пустынной мыши муад'диб – «форма тени на второй луне», и во многих видениях я вижу луну, тень, нарастающий мрак… возможно, затмение. – Пауль замолчал и покачал головой. – Но это не значит, что с луны исчез весь свет или что моя жизнь бессмысленна. Хотя, непреодолимо запутавшийся в собственной судьбе, я преподам урок на все времена: опасно безоговорочно верить мифу о харизматической личности, опасно верить в героическую фигуру и слепо следовать за ней – это всегда ведет к утопии. Такой миф есть массовое безумие и должен быть уничтожен. Наследие, которое я оставляю, таково: мои личные, человеческие недостатки, умноженные на число людей, несущих в битве мое знамя.

Джессика только начинала представлять безбрежность того, что обитало в сознании Пауля. От его слов ей словно плеснули в глаза холодной воды. Сын совершил столько предосудительного, что она уже начала думать, что ему не может быть оправдания. Начала верить худшему в нем, и, используя эту брешь, Верховная Мать Харишка и преподобная мать Мохиам попытались заставить Джессику убить собственного сына.

Пауль очень печально сказал:

– У моих действий – ужасная цель, которую открывают мне видения; кошмарная тропа, по которой мне приходится идти во тьме, кажется мне бесконечной, но в конце концов должна вывести на свет.

Лицо его превратилось в мрачную маску, которую Джессика никогда не забудет. Он выглядел намного старше своих двадцати четырех лет.

Она ощутила странное спокойствие. Своей исповедью Пауль открыл ей глаза, показал страшное самопожертвование. Несмотря на свои страхи, Джессика поняла, что он все-таки знает, что делает, картина его замыслов гораздо шире, чем набор отдельных трагедий, и он не чудовище, которое необходимо убить, чтобы прекратить нынешний кризис. С обреченных планет эвакуируют огромные массы людей, но его план спасения их жизней останется тайной. Он приносит себя в жертву, и утраченные жизни – лишь самая малая цена, какую он смог найти.