Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

– Простите меня, – вежливо перебил Хань Фэй-цзы, – но я как раз недавно читал кое-какую литературу, касающуюся этой проблемы. Так вот, концепция существования сверхрасщепителя была отвергнута, потому что, как только клетки организма подвергаются изменениям, организм начинает отторгать собственную плоть.

– Да, – согласилась Эла. – Именно отсюда проистекает смертоносность десколады. Организм сам себя убивает. Но происходит это только потому, что десколада не знает человека и не умеет с ним обращаться. По мере прохождения она изучает человеческое тело, вносит случайные изменения и проверяет, что будет. У нее нет единого плана действий, поэтому каждая жертва умирает, неся в своих клетках самые разные генетические коды. Но что, если создать некий сверхрасщепитель, который будет действовать по заранее определенному плану, будет изменять каждую клетку согласно индивидуальным особенностям организма? В таком случае, как показывает опыт с десколадой, каждый человек будет изменен в течение максимум шести часов.

– То есть достаточно быстро, тело не успеет отторгнуть собственные ткани…

– Кроме того, организм будет настолько хорошо организован, что все перемены воспримет как естественные.

Ванму вытерла слезы. С виду она казалась такой же взволнованной, как Хань Фэй-цзы, поэтому, несмотря на правила приличия, не смогла сдержаться:

– И вы сможете изменить всех Говорящих с Богами? Освободить даже живущих сейчас?

– Если удастся декодировать десколаду, то мы сможем не только убрать МПС из Говорящих с Богами, но и форсировать умственные возможности обыкновенных людей. Разумеется, наибольшим переменам подвергнутся дети – люди средних лет уже миновали стадию взросления, когда самую важную роль в организме играют новые гены. Но с тех пор каждый ребенок, родившийся на Пути, будет обладать этими качествами.

– А потом что? Десколада исчезнет?

– Не уверена. Думаю, нам придется встроить в нее новый ген, чтобы она самоуничтожилась после выполнения работы. Для образца мы воспользуемся генами Ванму. Так что, Ванму, ты в буквальном смысле слова станешь прародительницей всей планеты.

Ванму рассмеялась:

– Замечательная шутка получится! Говорящие с Богами так гордятся своей избранностью, однако исцеление придет от такой, как я! – Но вдруг ее лицо помрачнело, она спрятала его в ладонях. – Как я могла помыслить об этом? Я стала такой же заносчивой и самоуверенной, как самые худшие из них.

Хань Фэй-цзы положил ей на плечо руку:

– Не кори себя так. Твои чувства естественны. Это скоро пройдет. Суждено терзаться только тем, кто построил на них свою жизнь. – Он повернулся к Эле. – Но здесь встают некоторые этические проблемы.

– Я понимаю. И считаю, лучше рассмотреть эти проблемы прямо сейчас, не откладывая, пусть даже у нас ничего не получится. Мы говорим о генетическом изменении всего населения планеты. Конгресс поступил крайне жестоко, когда проделал такое с вашим миром, не заручившись согласием народа. Позволительно ли нам расправиться с несправедливостью тем же самым методом?

– Более того, – добавил Хань Фэй-цзы, – вся наша социальная система держится на Говорящих с Богами. Большинство отнесется к подобному изменению как к бедствию, насланному на нас разгневанными богами. Если станет известно, кто источник этой «чумы», нас немедленно казнят. Возможно, впрочем, и такое, что, когда по планете распространится весть, что Говорящие с Богами больше не слышат божьих гласов, обыкновенные люди восстанут и поубивают их всех. Говорящие с Богами освободятся от МПС, чтобы тут же погибнуть!

– Мы обсудили этот вопрос, – ответила Эла. – И теряемся в догадках, не зная, как правильнее поступить. На данный момент решение кажется весьма спорным, потому что мы еще не декодировали десколаду и, может быть, не декодируем никогда. Но если удастся справиться с этой задачей, то, по нашему мнению, выбор – применять сверхрасщепитель или не применять – полностью останется за вами.

– За людьми Пути?

– Нет, – покачала головой Эла. – Прежде всего за вами, Хань Фэй-цзы, Си Ванму и Хань Цин-чжао. Только вы будете знать о том, что случилось в действительности, и даже если ваша дочь не верит нам, она представляет точку зрения Говорящих с Богами Пути. Если мы решим проблему, обратитесь с вопросом к ней. Поставьте этот вопрос перед собой. Есть ли какой-нибудь способ привнести названные изменения в мир Пути таким образом, чтобы они никому не повредили? И если есть, стоит ли вообще это делать? Нет, сейчас ничего не говорите, ничего не решайте. Просто подумайте. Мы информируем вас, если такое станет возможным. А последнее слово останется за вами.

Лицо Элы исчезло.

Джейн еще немного задержалась.

– Ну что, стоило тебя будить или нет? – поинтересовалась она.

– Да! – воскликнула Ванму.

– Приятно узнать о себе, что на самом деле ты нечто большее, чем привыкла считать, а? – усмехнулась Джейн.

– О да, – отозвалась Ванму.

– Тогда ложись спать, Ванму. И ты, мастер Хань. Твоя усталость уже видна невооруженным глазом. Какая от тебя будет польза, если сляжешь? Ибо, как не раз говорил Эндер, мы должны делать все, что в наших силах, но не лишаться этих сил, ведь тогда мы ничего не сможем сделать.

И она тоже исчезла.

Ванму снова разрыдалась. Хань Фэй-цзы опустился рядом с ней на пол, положил ее голову себе на плечо и начал тихонько баюкать, успокаивая:

– Ну тише, тише, дочь моя, моя ненаглядная. В своем сердце ты уже знала, кто ты есть на самом деле, и я знал, я все видел. Твое имя было очень мудро дано тебе. Ведь если Лузитания действительно совершит чудо, ты станешь Великой Матерью нашего мира.

– Мастер Хань, – прошептала она, – я плачу больше из-за Цин-чжао. Мне судьбой было дано больше, чем я надеялась. Но кем станет она, когда лишится голоса богов?

– Надеюсь, – произнес Хань Фэй-цзы, – она снова станет мне истинной дочерью. Станет такой же свободной, как ты. Ты – моя дочь, плывущий по зимней реке лепесток, принесенный мне из края вечной весны.

Он качал ее и успокаивал, пока она не заснула у него на плече, затем бережно опустил ее на циновку и отправился укладываться спать в своем углу комнаты. Впервые за много дней в его сердце расцвела надежда.

Когда Валентина пришла навестить в тюрьме Грего, мэр Ковано сказал ей, что в камере у него сейчас находится Ольяду.

– А разве Ольяду не на работе?

– Вы, наверное, шутите, – ответил Ковано. – Он отлично умеет управляться с рабочими, но, когда речь заходит о спасении мира, работа может и подождать, кто-нибудь подменит его.

– Только не стоит заходить чересчур далеко в своих ожиданиях, – осадила его Валентина. – Это я настояла, чтобы к проекту привлекли Ольяду. Надеюсь, он чем-нибудь поможет нам. Но он не физик.