Уильям Гибсон - Периферийные устройства

Мейкон не брался ни за что, связанное с наркотой. Для его профессии такая щепетильность была редкой. Она могла сильно осложнить ему жизнь, если бы его услуги понадобились кому-нибудь из тех, кто лепит наркотики, однако здорово упрощала ее в остальном. Заместитель шерифа Томми Константайн, единственный, на взгляд Флинн, привлекательный холостяк в городе, рассказывал, что управа обращается к Мейкону, когда свои техники не справляются.

Вся закусочная благоухала свиными наггетсами. У куриных запах не такой сильный, наверное, потому, что в них не кладут красную краску. Когда Флинн подошла к столику, Мейкон сидел, как всегда, спиной к стене и быстро уничтожал наггетсы. Эдвард, слева от него, чинил что-то удаленное.

У Эдварда были визы на обоих глазах, наверное для объемного зрения, и поверх них сиреневая атласная маска для сна, чтобы не мешал свет. Руки в эластичных ядовито-оранжевых перчатках с узором вроде египетских иероглифов двигались, и Флинн почти видела то, что они чинят, хотя на самом деле видеть не могла, поскольку оно было не здесь, а в кабинете управляющего магазином или вообще в Дели, но Эдвард-то видел и управлял двумя пластиковыми руками, которые это держали.

– Привет, – сказал Мейкон, поднимая взгляд от тарелки.

– Привет, – ответила Флинн и придвинула себе стул. Все стулья здесь были как будто из того же пластика, каким Бертон залил изнутри трейлер, только менее упругого.

Эдвард нахмурился, аккуратно поставил невидимый предмет в шести дюймах над столом и сдвинул маску на лоб. Глянул на Флинн через серебристые визы, широко улыбнулся. Его улыбка была нешуточным знаком внимания.

– Наггетсов? – спросил Мейкон.

– Нет, спасибо, – ответила Флинн.

– Они свежие!

– Из самого Китая.

– Никто не выращивает таких сочных свиных наггетсов, как китайцы. – У Мейкона кожа была светлее, чем у Эдварда, вроде как в конопушках, и очень красивые карие, с зеленой крапинкой глаза. Левый сейчас поблескивал серебристой визой. – Телик залочился?

– Ты их не боишься? – спросила Флинн, имея в виду визу. – Они все видят.

– Наши довольно основательно брейкнуты, – ответил Мейкон. – Тех, что из коробки, стоит бояться.

– Мой не залочился, – сказала Флинн, отлично зная, что Мейкону это и так известно. – Тут другое дело. Безбаши забрали Бертона на стадион в Дэвисвилле, чтобы не навешал луканутым.

– Обидно как. Совсем не успел навешать?

– Успел, потому и забрали. В общем, его телик был у них всю ночь. И я боюсь, не заглянули ли они в мой.

– Тогда они и в мой заглянули, – сказал Мейкон. – У нас с твоим братом много общих дел.

– А ты можешь определить, было или нет?

– Наверное. Если бы безбаш в фургоне от нечего делать полез искать порнушку, я бы понял. А какой-нибудь всевидящий федеральный ИИ? Фиг его разберет.

– Они бы просекли, что мой телик – левый?

– Просечь можно, – сказал Эдвард, – но для этого к тебе должна залезть такая зараза, которая специально проверяет конкретные телефоны.

– Вообще-то, мы всё делаем аккуратно, – добавил Мейкон. – Китайские производители еще ни одного нашего телика не засекли.

– Насколько нам известно, – заметил Эдвард.

– Верно, – сказал Мейкон. – Но обычно когда они засекают, то действуют.

– В общем, ты не знаешь?

– В общем, да. Но даю тебе бесплатное разрешение не волноваться.

– Ты что-нибудь в последнее время делал для Коннера Пенске?

Мейкон с Эдвардом переглянулись. Эдвард надвинул сиреневую атласную маску для сна и взял из воздуха вещь, которая была не здесь. Повертел ее в руках. Потыкал оранжево-черным пальцем.

– Ты типа про что? – спросил Мейкон.

– Я заходила вчера в «Джиммис». Искала тебя.

– Жалко, что разминулись.

– Там был Коннер. Поцапался с малолетними придурками. У него что-то было на трайке.

– Желтая ленточка?

– Какая-то механическая змея. Управляемая таким типа моноклем.

– Мы ему ее не фабили, – сказал Мейкон. – Списанная военная через eBay . Мы сделали только сервоинтерфейс и схему.

– Что там у нее на конце?

– Фиг его знает. Наше дело маленькое.

– Ты понимаешь, что он может серьезно влипнуть?

Мейкон кивнул.

– Ты же не будешь спорить, что Коннер – законченный придурок? – сказал он. – Со своим трайком и этой новой фигней.

– А еще таблетками и бухлом. Просто игрушки и трайк, может бы, и ничего.

Мейкон глянул на нее печально и сказал:

– Маленький манипулятор на конце, как у Эдварда, только с меньшей подвижностью.

– Мейкон, я видела, как ты фабил пушки.

Мейкон мотнул головой:

– Нет, Флинн. Для него – нет.

– Он мог добыть где-нибудь еще.

– В этом городе плюнь – попадешь в сфабленную пушку. Добыть – не проблема. Пойми: если я посылаю Коннера лесом, его драндулет ломается, В. А. починить не может, ему становится еще хреновей. Если не посылаю и мы лечим его драндулет, Коннер улыбается и просит у меня то, чего ему нельзя. Такая вот ерунда.

– Может, Бертон подкинет ему работу.

– Вы хорошие, Флинн. Ты и твой брат. – Он улыбнулся. – Точно не хочешь наггетсов?

– Я пойду. Спасибо за техподдержку. – Она встала. – Пока, Эдвард.

Сиреневая маска кивнула:

– Пока, Флинн.

Она вышла из магазина и отстегнула велосипед.

Над парковкой висел аэростат, делая вид, будто просто рекламирует следующее поколение виз. Однако из-за плаката с увеличенным изображением глаза под серебристой паутинкой визы создавалось впечатление, будто стат за всеми следит, как оно, разумеется, и было на самом деле.

Недертон впервые попал в гостиную Зубова-деда. Она показалась ему одновременно мрачной и аляповатой, какой-то чужой в своей чересчур истовой английскости. Дерево – а оно тут преобладало – поблескивало болотного цвета эмалевой краской и позолотой. Мебель была темная и тяжелая, кресла – высокие, с такой же болотной обивкой.

Если бы Тлен не предупредила заранее, что инспектор Лоубир – первый представитель органов правопорядка, вступивший в дом Зубовых с момента приобретения, – женщина, Недертон затруднился бы сразу определить ее пол.

Равномерно розовые руки и лицо инспектора казались слегка раздутыми чем-то немного светлее крови; волосы, густые и белые, как сахарная глазурь, были коротко подстрижены сзади и по бокам, а спереди зачесаны вверх, так что получалась своего рода стоячая челка. Чересчур ярко-васильковые глаза смотрели внимательно и зорко. Костюм отличался той же гендерной неопределенностью, что и весь облик: Сэвил-роу либо Джермин-стрит, ни один стежок не проложен роботом или перифералью. Мужского кроя пиджак идеально сидел на широких плечах, между краем брючин и черными оксфордскими туфлями проглядывали узкие щиколотки в гладких черных носках.