Уильям Гибсон - Периферийные устройства

Она глянула на его освещенное луной лицо:

– Вроде робота. Мейкон видел. Но чувствуешь себя в нем как человек. Как дрон, только им управляешь не думая. То, что у меня на голове, в трейлере, они называют нейронным отсекателем. Не дает твоему телу реагировать, когда ты что-нибудь делаешь в периферали.

– В чем?

– В периферали. Так их называют. Роботов.

– Кто называет?

– Тлен, та, которая говорила с тобой первой, она работает на Льва. Я думаю, он русский, но вырос в Англии.

– И что они говорят, когда это? – спросил Бертон.

Флинн ответила.

– Через семьдесят лет? И насколько оно отличается?

– Ты сам видел, – сказала Флинн. – Отличается, но не сильно. А может, сильно, но не все видно.

– Ты им поверила?

– Что-то в этом есть.

– У них много денег. – Интонация была не вопросительная, но Флинн чувствовала: Бертону не хочется услышать «нет».

– Дофигища, насколько я поняла, но сюда их никак не переправить. Зато они придумывают, как выигрывать здесь на бирже.

– Потому что заранее знают, что произойдет?

– Говорят, нет. Они тратят деньги у себя на людей, которые придумывают, как делать деньги здесь, а проворачивают всё сольветровские адвокаты на месте. Информация оттуда влияет на события у нас. Им не надо знать будущее, чтобы размазать наших биржевиков по полу. Просто они всегда могут точно узнать про нас все, что им нужно. Их компы на семьдесят лет быстрее наших.

– О’кей, – сказал Бертон, и в его глазах вроде бы сверкнули морпеховские быстрота, решимость и натиск, а может, собственный способ видеть. Потому что он отсек все невероятное и сосредоточился на тактике.

Флинн вдруг поняла, насколько это странный вывих мозга, чисто бертоновский, и на долю секунды задумалась, нет ли у нее такого же.

– Ищи, кому выгодно, – сказал он. – Зачем им это?

– Вот тут начинается жопа.

– А все остальное не жопа? – Он сощурил глаза, как будто сейчас рассмеется ей в лицо.

– Для Льва это была типа игра. Мы не их прошлое. Мы идем куда-то в другую сторону, потому что они вмешались. На их мир не влияет то, что происходит здесь сейчас или будет происходить. И все равно это дело вышло им боком. Потому что я видела, как убили ту женщину. И видела чувака, который знал, что ее убьют. Специально вывел на балкон, чтобы та штука ее съела. И теперь кто-то оттуда здесь.

– Здесь?

– Сейчас. В нашем времени.

– Кто?

– Кто нанял тех парней из Мемфиса, чтобы нас убить.

– А что в этом Льву? Он ведь по-прежнему командует?

– Не знаю. Сейчас вернусь туда и попробую выяснить.

– Сейчас?

– Вот только сбегаю в человеческий сортир, где можно спустить воду, и сразу надену шапку Белоснежки. Дженис принесла мне сэндвич и воды, так что я не умру с голоду, пока там у них. После этого у нас будет больше материала. Ничего не делай пока, ладно? Все и без того запутано черт-те как. Просто не пускай на участок никого, кроме самых близких. Никого, понял? Мы слишком мало знаем, и как-то действовать пока рано.

Бертон глянул на нее.

– Легкий Лед… – сказал он, и в лунном свете было видно, как его передернула гаптическая дрожь. И тут же прошла.

– Где Коннер? – спросила Флинн.

– У себя дома.

– Вот и отлично. Скажи ему, пусть там и сидит.

– Беги в свой человеческий сортир. Никто тебя здесь не держит.

Недертон наблюдал, как перифераль открыла глаза. Тлен заранее уложила ее обратно на койку в дальней каюте и приглушила свет.

– О’кей, – неуверенно протянула она. Потом: – Неплохо.

– Добро пожаловать назад, – сказал Лев из-за плеча Недертона.

– Как тетрахромия? – спросила Тлен.

– Я уже не помню, как это было, – ответила Флинн, – только что мне не понравилось.

– Попробуй сесть, – предложила Тлен.

Флинн села, склонила голову набок, тронула ее, замерла:

– Моя стрижка. Видела в прошлый раз в зеркале, но не сообразила. Ваших рук дело?

– Парикмахер был в полном восхищении, – ответила Тлен. – Полагаю, он будет ее копировать.

– Это Карлота, она лучшая, – сказала Флинн. – Живет на Марианских островах, держит бот-кресло в «Мегапричесоне». Следит, чтобы мы не отстали от моды.

– Значит, телеприсутствие для вас не новость, – заметил Лев.

– У нас, на Диком Западе, это называют «пойти подстричься», – ответила Флинн, сверкнув на него глазами. Она встала.

– Мы хотели показать тебе кое-что интересное, – сказал Лев.

Он повернулся за спиной у Недертона и пошел по коридору. Недертон смущенно улыбнулся Флинн и двинулся вслед за Львом, Тлен – за ним.

– Где ваши собаки? – спросила Флинн позади них. В узком коридоре ее голос прозвучал особенно громко.

– Наверху, – ответил Лев, обернувшись, когда она вошла в большую каюту.

Недертон смотрел, как Флинн все трогает: ведет пальцем по лакированному шпону. Постукивает костяшками пальцев по дверной ручке. Видимо, проверяет органы чувств периферали.

– Мне они понравились. Было видно, что не собаки, но из той же оперы. – Она коснулась черных штанов. – Почему от этой одежды такое чувство, будто ты в трениках?

– Она без швов, – ответила Тлен. – Наружные швы декоративные, дань традиции. То, что на тебе, сделали ассемблеры. Сразу целиком.

– Сфабили, – подытожила Флинн. – Не обижайся, но если у тебя не линзы, то что? Какая-то болезнь?

– Модификация. Своего рода визуальная шутка на тему мифического заболевания pupula duplex . Обычно его описывают как двойную радужку, но я выбрала буквальный вариант.

– И как при этом все выглядит?

– Я редко использую нижнюю пару. Она видит в инфракрасном диапазоне, что удобно в темноте.

– А ничего, что я все время спрашиваю? Я же тут ничего не знаю. Может, ты с ними родилась. Или у тебя такая секта. Откуда мне знать? А вот насчет бегающих тату я вроде как поняла.

– Спрашивай, конечно, – ответила Тлен.

– Где телефон, здесь? – Флинн подняла руки. – Я пыталась объяснить подруге.

– Я могу спросить у «Гермеса», – сказал Лев. – Впрочем, компоненты очень маленькие и распределены по телу. Я не смогу ответить, где мои, не сверившись с медицинской картой. У моего двоюродного брата часть как-то воспалилась, пришлось менять. В основании черепа. Хотя их могут вживить куда угодно. – Он оперся на край стола. – Хочешь посмотреть Лондон? Сейчас над домом вертолет, такой же, каким ты управляла для нас. Советую сесть.

– Можно, я им поуправляю?

– Позволь нам показать тебе виды, – с улыбкой проговорил Лев.

Флинн перевела взгляд на Тлен, потом на Недертона, сказала: «О’кей» – и села.

Тлен заняла другое кресло, Недертон встал рядом со Львом у края стола, радуясь, что не сидит на начальственном месте.

– Во второй раз это не было для тебя таким потрясением, – заметил он.