Уильям Гибсон - Периферийные устройства

– Что такое?

– Я не хочу, чтобы они использовали эту пакость против луканов. Или против кого-нибудь еще.

– Тусняк?

– Ты бы так его не назвала, если бы знала, как он действует.

– Бертон сказал, применить его – военное преступление.

– Правильно сказал, – ответил Томми. – Это аэрозоль. Запустят один выкрашенный черной краской дрон сегодня ночью, опрыскают всех.

– И что он такое?

– Стимулирующее, афродизиак и… сейчас попробую выговорить… психотомиметик.

– Что он делает?

– Воспроизводит состояние абсолютно шизанутого сексуального маньяка-убийцы.

– Черт…

– Тебе не нужно такого на твоей совести. И мне тоже. – Томми глянул на Бертона. – Теперь я чувствую себя виноватым, что компостировал ему мозги за взрыв у Пиккета.

– Он сказал мне, что ты злишься. И я так поняла, он на тебя не обиделся.

– Когда ребята запускали Коннерова гобота, они не знали, что заодно рванут цистерны с исходными веществами. Если бы убило Пиккета и его ближайших дружков, даже я, честно, ничего бы плохого не сказал. А в итоге на воздух взлетели бедолаги, у которых не было других способов заработать на жизнь. На вверенной мне территории. Некоторых я даже знал лично, здоровались на улице.

Он стиснул ее руку, потом отпустил.

Флинн гадала, кто там, в будущем, сделал Тлен ее чумовые глаза и могут ли они провести такую операцию здесь с помощью дрона-мокрицы. Или исправить то, что глючит Бертона после гаптики. Бредовые мысли, но сейчас ей было чуточку лучше. Она взяла Томми за руку, потому что его касание и голос прогоняли то ощущение, как после «Операции „Северный ветер“».

Недертон стоял на четвереньках в колодце под мраморным столом Зубова-деда, искал обруч для «Перекати-Полли». Везде, куда ни глянь, была пустая эмблема Флинн. «Определенно должен быть здесь», – сказал он и заметил на нижней поверхности стола белые расплющенные комки жевательной резинки. Ему представилось, как маленький Лев их прилеплял. Тут пальцы коснулись чего-то на ковре. Оно сдвинулось. Еще через минуту Недертон с трофеем в руке выбрался из-под стола.

– Готово, – объявил он.

– Поправь камеру, – сказала Флинн. – Прошлый раз она у тебя была слишком близко к носу.

Недертон сел в кресло, надел обруч, попробовал развернуть камеру по центру и тронул пальцем нёбо. Появился значок эмуляционного приложения «Перекати-Полли», открылась трансляция, пустая эмблема Флинн исчезла. Сама Флинн сидела за столом, на тускло-синем фоне. «Перекати-Полли», видимо, стоял перед ней на столе, но Недертон не пытался его сдвинуть или изменить угол камеры.

– Алло?

– Подними чуть выше, вровень с глазами, – сказала Флинн.

Недертон попытался это исполнить.

– Лучше, – заметила она. – Нос у тебя стал меньше.

Ему подумалось, что она выглядит усталой.

– Как ты там?

– Моему брату прострелили бедро.

– Кто?

– Чуваки в спрут-костюмах. Кловис и Карлос их убили.

– А что твой брат?

– Спит. Ему что-то вкололи. Правительственный дрон прооперировал его удаленно. Извлек пулю, заштопал дырку в артерии, наложил шов на рану.

– Ты не пострадала?

– Нет. Настроение говенное, но проблема не в этом.

– А в чем?

– В англичанине Лоубир. У нас тут. Его зовут Гриф. Гриффидд Холдсуорт. Томми считает, он разведчик под дипломатическим прикрытием. Координатор или что-то такое. В посольстве. Куча связей в правительстве. В нашем правительстве. Он добыл Бертону спрут-костюмы и микродрон, чтобы вытащить меня от Пиккета. Вызвал мокрицу для Бертона…

– Мокрицу?

– Некогда объяснять. Просто слушай.

– Так проблема в Грифе?

– В Лоубир. Гриф собирается применить против луканов одну штуку…

– Против кого?

– Да есть тут одни уроды. Не перебивай.

Недертон кивнул и тут же представил, как это должно выглядеть на планшете.

– Конкурент натравил их на нас, чтобы помотать нам нервы. Может, чтобы Бертон попер на них и кто-нибудь его застрелил. Бертону они как бельмо в глазу, так что наживка правильная. А у Грифа есть химоружие, называется тусняк. Как все по-настоящему страшные наркотики от лепил, вместе взятые, только хуже. Или покончишь с собой под его действием, или потом, вспомнив, что натворил. Томми говорит, лепилы так и не нашли безопасную рекреационную дозу. В гомеопатических количествах шибает по мозгам ровно так же. Кловис уже дала мне противоядие. Гриф намерен применить эту дрянь против луканов, как я поняла, сегодня ночью.

– Тогда почему проблема в Лоубир?

– Она решает. Либо она выбрала тусняк, либо выбрал Гриф, а она дала отмашку. Это такое подлое средство, что уже через край. Твой мир.

– Мой мир?

– Другой подход к целям и средствам. Без всякой жалости. Но я такого у нас не допущу, и Томми тоже. И Бертон бы не позволил, будь он в сознании.

– Как ты их остановишь?

– Я хочу, чтобы Лоубир знала: если они это сделают, я не пойду на вечеринку к твоей бывшей. Мы сломаем короны, отпечатаем новые телефоны с другими номерами и сделаем вид, будто вас не было. Что бы ни случилось, будем выкарабкиваться сами. И в гробу мы вас видели. Не тебя конкретно, но всю вашу шоблу.

– Ты серьезно?

– Еще как.

Недертон глянул на нее.

– Ну? – спросила она.

– Что «ну»?

– Ты с нами?

– В каком смысле?

– Звонишь ей. Если она захочет поговорить со мной, я здесь. Но если они опрыскают тусняком придурочных уродов через дорогу, на вечеринку к бывшей ты пойдешь один. Я и моя семья ни в чем больше не участвуем.

Недертон открыл рот. Закрыл.

– Звони ей, – сказала Флинн. – А я поговорю с Грифом.

– Зачем тебе это? Без нее вы будете в отчаянном положении. И мы, кстати, тоже. И все ради… уродов?

– Да, они уроды. Мы – нет. Но только пока не ведем себя по-уродски. Так что, звонишь ей?

– Да. Хотя и не знаю почему.

– Потому что ты не урод.

– Хотел бы я тебе верить.

– Каждый в чем-то немножко урод. Лишь бы не выродок, как говорит моя мама. Главное, что человек делает. А теперь я тебя выключу и пойду поговорю с Грифом.

И выключила.

Флинн уже вошла в заднюю комнату, когда сообразила, что держит «Перекати-Полли» как плюшевого мишку. Не обнимает, но типа того. Черт.

Все повернулись к ней. Рыжая девушка-нотариус из «Клейн, Крус, Верметт» была теперь в камуфляжных штанах и с такой же сумкой на животе, как у Кловис. И еще в синих хирургических перчатках. Видимо, она только что закончила перестилать Бертону постель. Кто-то ей помог его ворочать вместе с мокрицей. Относительно чистая простыня была разостлана между койками Бертона и Коннера (сейчас пустой), сверху лежал ком мятого окровавленного тряпья. Кловис, в чистом, что-то делала с короной Коннера на столе возле его койки. Гриф говорил по телефону и, когда Флинн вошла, повел в ее сторону глазами.