Патрик Ли - Тайна Бреши

– И он развязывает человеку язык? – спросил Трэвис.

– Такое возможно. Но его главное достоинство состоит в том, что он заставляет человека действовать. Все происходит в две стадии. Первая занимает пару минут, возникают легкие галлюцинации с эффектом амнезии; вы почти ничего не помните с того момента, как вам ввели препарат. Затем начинается вторая стадия; она продолжается около пяти минут, в течение которых кратковременная память дробится на короткие промежутки, не превышающие секунды. Кто-то к вам обращается, но вы забываете каждое слово после того, как оно прозвучало. Дает крайне неприятный эффект. Во-первых, вы в состоянии выполнять команды. Даже достаточно сложные, которые трудно запомнить. Если у меня есть включенный ноутбук, я могу сказать: «Войдите в свою электронную почту и на банковский сайт». Скорее всего, вы так и сделаете. Вместе с паролями. Вы забудете мой приказ сразу, как только я его произнесу, но выполните. Довольно странная вещь, работает на основе привычки. Говорят, вы слышите команду и способны ее исполнить, но не помните, что должны сопротивляться.

– И почему меня не удивляет, что мы изобрели такое дерьмо? – спросила Бетани.

– Второе свойство имеет и другие функции, – продолжал Дайер. – В то время как ваша память распадается в процессе второй стадии, вы помните первую. Более того, это все, что у вас остается в тот момент. Обычно вас держат в темноте и тишине, так что помнить особенно нечего. Но при желании они могут использовать этот эффект. Например, скормить вам информацию на первой стадии – и вытащить ее на свет во время второй. Они могут сказать: «Ваш брат завтра вылетает из международного аэропорта Лос-Анджелеса в пять тридцать дня, с терминала «Юнайтед». А потом, когда ваши воспоминания начнут распадаться, вам вручат телефон и скажут: «Позвоните шоферу вашего брата и скажите, чтобы он его встретил». Вы так и сделаете, поскольку помните, что он должен прилететь. Таким образом, они узнают, кто является водителем вашего брата.

– Похоже, очень полезная штука, – сказал Трэвис.

Дайер кивнул:

– Если они использовали этот наркотик на Гарнере и еще на ком-то, тогда не удивительно, что им стал известен код двери.

– А разве они не могли узнать все? – спросила Пэйдж. – Ведь можно было приказать Гарнеру все рассказать?

– Прямой доступ к чужим секретам не так просто осуществить, – ответил Дайер. – Как и при обычном гипнозе, работают моральные ограничения. Говорят, что под гипнозом можно заставить человека лаять, как собака, – ведь в этом нет ничего страшного, – но невозможно заставить его убить лучшего друга. Полагаю, секреты относятся к той же категории – если они действительно важны, люди их не выдают. Одно дело – напечатать код, повинуясь привычке; и совсем другое – выдать тайны, которые хранил многие годы… – Он помолчал. – Однако они могут использовать наркотик снова и снова, и через какое-то время человек не выдерживает. Таким способом они узна́ют всё. Но далеко не сразу. – Он посмотрел на Трэвиса. – Если им станет известно ваше имя, игра будет закончена. Если нет, шансы остаются.

Тут Дайеру пришла в голову новая идея, и он нахмурил брови.

– Та комната, в которой вы видели Гарнера, – стены были светло-коричневого цвета с золотыми звездами, расположенными на значительном расстоянии друг от друга? Звезда размером с печенье, через каждые несколько футов?

Трэвис попытался представить маленькую комнатку, и через пару секунд перед ним возник нужный образ.

– Да, стены были именно такими, – сказал он.

– И вы слышали шум работающих двигателей самолета?

– В тот момент мы сами находились в самолете. Так что шум двигателей служил постоянным фоном… и он просачивался в сон.

– Думаю, дело не в этом, – сказал Дайер. – Так выглядит каюта президента на Борту № 1.

На мгновение в глазах Дайера промелькнула надежда, но почти сразу же погасла, и его снова охватили сомнения. Очевидно, его раздирали противоречивые чувства.

– После того как Гарнер мне рассказал, что происходит, он перевел меня в финансовое управление, – сказал Дайер. – Он хотел, чтобы я не подвергался опасности, если все пойдет не так, как он планировал. Однако мой смартфон до сих пор автоматически поддерживает полетный план Борта № 1. Если мы выберемся отсюда, я смогу узнать, где он находится. – Дайер нахмурился. – Но, боюсь, это ничего не изменит.

– Почему? – спросил Трэвис. – Вы можете позвонить кому-нибудь и рассказать, что Гарнера насильно держат на борту самолета. Вы агент секретной службы – свяжитесь с кем-нибудь из руководства. Свяжитесь со всем руководством. Я не верю, что они все заодно с Холтом.

– Никто не поверит ни единому моему слову, – сказал Дайер. – Сами подумайте. Представьте, как будет выглядеть такой телефонный звонок.

– Тогда нужно придумать нечто более правдоподобное. Пусть возьмут самолет штурмом. Как только они найдут Гарнера, его можно будет спасти.

– Ни у кого нет права атаковать Борт № 1. Стюарт Холт является президентом Соединенных Штатов. – Дайер прижал ладони к вискам и потряс головой. – То, что произошло вчера ночью, стало результатом многолетнего планирования. Они предусмотрели практически всё. Объявлено, что во время атаки на Белый дом вместе с Гарнером погибли шесть агентов, но если Гарнер уцелел, то тогда и агенты остались в живых. Я уверен, что они убиты, потому что не участвовали в заговоре. Из чего, в свою очередь, следует, что все остальные в него вовлечены. Во всяком случае, все, кто имеет хоть какой-то вес. Думаю, на борту находится экипаж сокращенного состава. Небольшой круг верных людей, которые все это и осуществили. И ни одно официальное лицо серьезного уровня не сможет предпринять никаких действий.

Потом в его глазах появился мрачный фатализм.

– Впрочем, теперь нам не стоит беспокоиться о том, что Гарнера допрашивают. Приближается конечный срок.

Трэвис переглянулся с остальными:

– Что вы имеете в виду?

– В восемьдесят седьмом году все пришли к согласию относительно действий на крайний случай. Если случится самое худшее, против девятки будет нанесен одновременный удар. Они решили, что, если кто-то из них уцелеет, он должен связаться с отрядом наемников и попытаться освободить остальных. Они договорились о крайнем сроке. Если кого-то возьмут живым, он будет сопротивляться пыткам ровно двадцать четыре часа, после чего покончит с собой. У каждого в язык вшиты капсулы с цианидом.

– Господи, – прошептала Бетани.

– Осталось шесть часов, – сказал Дайер. – Затем Гарнер раскусит и проглотит капсулу. Так же поступят и те, кто захвачен вместе с ним.

Металлический стук прекратился.