Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (сборник)

Доверься ей, дитя. В делах ее – воля лоа.

Став пленницей на собственном сиденье – пряжка пристежного ремня блокирована куском застывшего пластика, – Анджела смотрела, как женщина в обход бортового компьютера запускает аварийную систему, позволяющую пилотировать вертолет вручную.

И вот прошел час, и теперь это шоссе под зимним дождем, девчонка опять говорит, и ее голос заглушает шорох дворников по ветровому стеклу…

К сиянию свечей, к стенам из выбеленной глины. Бледные мотыльки мельтешат в струящихся ветвях ив.

Твое время все ближе.

И вот они пришли – Наездники, лоа: Папа Легба, ярок и текуч, словно ртуть; Эрзули Фреда, королева и мать; Самеди, или Суббота, Барон Cimetиre [85], мох на разъеденных костях; Симилор; мадам Траво; и много-много других… Они заполняют пустую оболочку – так вот что она такое, Гран-Бригитта! Наплыв их голосов – как шум ветра, журчание бегущей воды, гудение пчелиного улья…

Они колеблются над землей, подобно жаркому мареву над летней автострадой. Никогда еще с Энджи не было такого – такой торжественности, такого подчинения, такого ощущения тяжести и падения…

Туда, где говорит Легба, и голос его подобен гулкому бою барабанов…

Он рассказывает историю.

В порывистом ветре образов мелькают перед Энджи этапы эволюции искусственного разума: круги из камня; часы; ткацкие паровые станки; мерно щелкающий латунный лес собачек и храповиков; вакуум, пойманный в дутое стекло; электронакал в тонких, как волоски, нитях; длинные ряды радиоламп и переключателей, чья задача – расшифровывать послания, закодированные другими такими же устройствами… Хрупкие и недолговечные лампы, уменьшаясь в размерах, превращаются в транзисторы; электронные схемы все более усложняются и, одеваясь в кремний, становятся все миниатюрнее…

Но вот уже и кремний исчерпывает до предела свои возможности…

И снова она внутри видеофильма Ганса Беккера – кадры из истории Тессье-Эшпулов перемежаются снами, которые не что иное, как воспоминания 3-Джейн, а он, Легба, все говорит, и эти две истории объединяются, становятся единым целым – бесчисленные нити закручиваются вокруг общего потайного стержня: мать 3-Джейн создает два искусственных интеллекта, двух близнецов, которые в один прекрасный день сольются; затем – появление чужаков (Энджи вдруг осознает, что и Молли ей знакома по снам), само это слияние и безумие 3-Джейн…

И тут Энджи видит, что перед ней – удивительное ювелирное изделие: голова, сделанная из платины, украшенная жемчугом и ляпис-лазурью; глаза – граненые искусственные рубины. Голова эта тоже встречалась ей в снах, которые никогда не были снами. Голова – врата в сокровенные базы данных Тессье-Эшпулов, где две половинки неведомого существа пока еще воюют между собой, ожидая своего рождения как единой сущности.

– В то время ты еще не родилась. – И хотя голова говорит голосом Мари-Франс, мертвой матери 3-Джейн, голосом, знакомым по стольким мучительным ночам, Энджи понимает, что это говорит Бригитта. – Твой отец тогда только-только начинал осознавать пределы собственных возможностей, отличать амбиции от таланта. Тот, кому он отдаст свое дитя в обмен на знание, в то время себя еще не явил. Но уже скоро придет человек Кейс, чтобы принести с собой это слияние – одновременно и короткое, и безвременное. Но это ты знаешь.

– А где сейчас Легба?

– Легба-ати-Бон – каким знала его ты – ждет, чтобы быть.

– Нет, – вспоминая слова Бовуара, сказанные давным-давно в Нью-Джерси, возразила Энджи, – лоа пришли из Африки на заре времен…

– Не те, какими знала их ты. Когда настало время, яркое время, тогда пришло полное единство, единое сознание. Но был еще и другой.

– Другой?

– Я говорю лишь о том, что знаю я. Только единый знал другого, но единого больше нет. Вслед этому знанию рухнул центр; каждый осколок унесся прочь. Эти осколки искали форму – каждый наособицу, что было присуще их природе. Из всех знаков, какие копил твой род против тьмы и ночи, наиболее подходящими в той ситуации оказались парадигмы вуду.

– Так Бобби был прав? Вот оно – «Когда Все Изменилось»…

– Да, он был прав, но лишь отчасти, поскольку я – одновременно и Легба, и Бригитта, и одна из граней того, кто заключил сделку с твоим отцом. Кто потребовал, чтобы он прочертил веве в твоем мозгу.

– И подсказал отцу, как доделать этот его биочип?

– Биочип был необходим.

– Значит, необходимо, чтобы мне снились воспоминания дочери Эшпула?

– Может быть.

– Сны были результатом наркотиков?

– Не напрямую, хотя наркотик сделал тебя более восприимчивой к одним модальностям и менее восприимчивой к другим.

– Значит, наркотик. Что это было? Каково его назначение?

– Для ответа на первый вопрос потребуется подробное описание нейрохимических реакций – это слишком долго.

– Так каково же его назначение?

– В отношении тебя?

Ей пришлось отвести взгляд от рубиновых глаз. Стены комнаты обшиты панелями из старого дерева, натертыми до мягкого блеска. На полу – ковер, вытканный чертежами электронных схем.

– Ни одна из доз не была идентична другой. Единственной постоянной оставалась субстанция, чье психотропное воздействие ты и воспринимала как наркотик. В процесс усвоения препарата были вовлечены многие другие вещества, равно как и несколько десятков субклеточных наномеханизмов, запрограммированных на то, чтобы переструктурировать синаптические изменения, осуществленные Кристофером Митчеллом…

Веве твоего отца изменены, частично стерты, прочерчены заново…

– По чьему приказу?

Рубиновые глаза. Жемчуг и ляпис-лазурь. Молчание.

– По чьему приказу? Хилтона? Это был Хилтон?

– Решение исходило от Континьюити. Когда ты вернулась с Ямайки, Континьюити настоятельно советовал Свифту вновь приучить тебя к наркотику. А Пайпер Хилл попыталась выполнить его приказ.

Энджи чувствует, как усиливается давление в голове, две точки боли позади глаз…

– Хилтон Свифт обязан выполнять решения Континьюити. «Сенснет» – слишком сложный организм, чтобы выжить по-другому. Континьюити же, созданный много позже того яркого мгновения, принадлежит уже к иному порядку. Технология биософтов, взращенная твоим отцом, вызвала к жизни Континьюити. Континьюити наивен.

– Почему? Почему Континьюити хотел этого от меня?

– Континьюити – это непрерывностъ. А непрерывностъ – удел Континьюити… [86]

– Но кто посылает сны?

– Они не посланы. Они притягивают тебя, как когда-то притягивали лоа. Попытка Континьюити переписать послание твоего отца провалилась. Некий импульс, исходящий из глубин твоей личности, позволил тебе бежать. Попытка вернуть тебя к coup-poudre не привела к успеху.