Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (сборник)

– Первое, чему тебе предстоит научиться, – сказал он тоном человека, цитирующего пословицу, – это тому, что всегда нужно ждать… [19]

Бобби почудилось за дверью какое-то царапанье, потом раздался звон цепочки.

– Потрясающе, – проговорил Лукас, – можно подумать, что нас ждали.

Дверь на хорошо смазанных петлях открылась сантиметров на десять, потом будто за что-то зацепилась. В темной пыльной щели возник глаз и немигающе уставился на них. Поначалу Бобби решил, что это глаз какого-то крупного животного: зрачок – странного желтовато-коричневого оттенка, а белок – в паутине красных прожилок. А под ними – выпяченная, еще более красная губа.

– Духов человек, – сказал невидимый владелец глаза, – духов человек и какой-то мелкий засранец. Господи… – Раздался ужасный, булькающий звук, будто хозяин чуть ли не из самых кишок выхаркивал мокроту, скопившуюся там еще в доисторические времена, затем последовал смачный плевок. – Что ж, заходи, Лукас.

Снова скрежет, и дверь распахнулась вовнутрь – в кромешную тьму.

– Я занятой человек… – прозвучало с расстояния в метр – и с каждым словом все тише, как будто носитель глаза спешил убраться подальше от света, проникшего через открытую дверь.

Лукас переступил порог. Ему на пятки едва не наступил Бобби, почувствовавший, как за ним мягко захлопнулась дверь. От внезапной всепоглощающей темноты по рукам у него побежали мурашки. Эта тьма, казалось, жила собственной жизнью – что-то плотное, сбившееся и будто бы даже способное чувствовать.

Вспыхнула спичка, зашипела, плюясь, газовая лампа с наддувом – в ее калильной сетке зажегся газ. Разинув рот, Бобби уставился на лицо за светильником. Лицо?… Бобби очень хотелось поверить, что этот желтый глаз с кровавыми прожилками, равно как и его близнец, смотрят на него из прорезей какой-то страшной маски.

– Полагаю, ты не ждал нас, правда, Финн?

– Если хочешь знать, – проскрипела маска, открывая огромные плоские и желтые зубы, – я как раз собирался выйти, надыбать чего-нибудь на обед.

На взгляд Бобби, это существо могло бы прожить на диете из плесневеющего ковра. Или же со всем терпением выгрызать себе дорогу в коричневой мякоти разбухших от сырости книг, наваленных до высоты плеча по обеим сторонам туннеля, где они стояли сейчас с Лукасом.

– Что это за недоносок, Лукас?

– Знаешь, Финн, мы с Бовуаром испытываем некоторые затруднения в связи с кое-чем, что приобрели у тебя, полностью тебе доверяя. – Лукас поднял трость и легонько потыкал ее концом в опасно накренившийся штабель, сложенный из древних книг в мягких обложках.

– Ах вот как? – Финн с насмешливым сочувствием поджал серые губы. – Оставь в покое эти первоиздания, Лукас. Если они рухнут, платить придется тебе.

Лукас убрал трость. В свете фонаря блеснул стальной наконечник.

– Итак, – сказало существо, которое Лукас называл Финном, – у вас проблемы. Забавно, Лукас, очень, черт побери, забавно. – Сероватые щеки Финна были прочерчены глубокими косыми морщинами. – У меня тоже проблемы. Три, если быть точным. Сегодня утром их еще не было. Что ж, думаю, такова жизнь. – Он поставил шипящую лампу на выпотрошенный каталожный шкаф и выудил из кармана чего-то, что некогда, возможно, было твидовым пиджаком, кривую сигарету без фильтра. – Мои три проблемы наверху. Может, хочешь взглянуть на них?…

Он чиркнул деревянной спичкой о подставку лампы и прикурил. В воздухе заклубилась едкая вонь черного кубинского табака.

– Знаете, – сказал Финн, переступая через первое тело, – я уже очень давно обретаюсь по этому адресу. Все знают, где меня искать. Покупаешь у Финна – точно знаешь, у кого покупаешь. И я отвечаю за свой товар. Всегда…

Бобби пялился на вывернутое кверху лицо мертвеца, на потускневшие глаза. Что-то неестественное было в повороте его туловища, в том, как обмякло тело в облегающей черной одежде. С невыразительного безжизненного японского лица смотрели пустые глаза…

– И знаешь, сколько за все это время, – продолжал Финн, – нашлось недоумков, которые решились бы вломиться сюда, чтобы меня обуть? Ни одного! Ни одного до сегодняшнего утра. А тут, мать его, трое зараз . Ну, – он бросил на Бобби враждебный взгляд, – если не считать этого мелкого засранца, но… – Он пожал плечами.

– Такое впечатление, что он кривобокий, – сказал Бобби, все еще не сводя глаз с первого трупа.

– Это потому, что внутренности у него теперь годятся разве что на корм собакам, – ощерился Финн. – Растерты в пюре.

– Финн коллекционирует экзотическое оружие, – пояснил Лукас, слегка подталкивая запястье второго трупа концом трости. – Ты их просканировал на имплантаты, Финн?

– Ага. Та еще морока. Пришлось сначала оттащить их в заднюю комнату. Никаких сюрпризов. Быки, обычная команда. – Финн с шумом втянул воздух. – Вот только почему кому-то понадобилось меня пристукнуть?

– Может, ты продал им очень дорогой продукт, который не сработал? – рискнул предположить Лукас.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что это ты послал их, Лукас? – ровным голосом произнес Финн. – Разве что тебе не терпится посмотреть, как я повторю этот фокус с собачьей кормежкой.

– А разве я сказал, что ты продал нам что-то, что не работает?

– «Испытываем затруднения», сказал ты. А что еще, ребята, вы купили у меня в последнее время?

– Извини, Финн, но они не наши. И ты тоже это знаешь.

– Ага. Пожалуй, знаю. Так что же, черт побери, привело тебя сюда, Лукас? Сам же знаешь, то, что ты купил, обычными гарантиями не покрывалось…

– Видишь ли, – сказал Финн, выслушав историю сорвавшегося киберпространственного рейда Бобби, – порой там происходят чертовски странные дела. – Он медленно покачал узкой, неестественно вытянутой головой. – Что-то изменилось, раньше такого не было. – Он поглядел на Лукаса. – Но вы-то, ребята, это знаете, да?

Они сидели вокруг квадратного белого стола в совершенно белой комнате на первом этаже за захламленным торговым залом. Пол был выложен вытертой больничной плиткой в рубчик, чтобы не скользила нога, – ну прямо как в операционной, – а стены составлены из широких плит пыльного белого пластика, скрывавшего плотные слои антижучковой микропроводки. По сравнению со складом белая комната казалась хирургически чистой. Несколько стальных треножников вокруг стола, ощетинившиеся сенсорами и сканирующим оборудованием, напоминали абстрактные скульптуры.

– Знаем что? – спросил Бобби.

С каждым новым пересказом своей истории он все меньше чувствовал себя вильсоном. Наоборот, кем-то значительным. Вот именно, это заставляло его чувствовать свою значимость.

– Не о тебе речь, засранец, – устало сказал Финн. – О нем, олдувом вуду. Он-то знает: что-то изменилось… И произошло это не сегодня. Я в деле уже целую вечность. Подумать только, сколько воды утекло. Я был тут еще до войны, еще до того, как появилась какая-то матрица, или, во всяком случае, до того, как люди осознали , что она существует. – Теперь он глядел на Бобби. – У меня есть пара ботинок, которым больше лет, чем тебе. Так чего, черт побери, мне от тебя ждать? Ковбои появились вместе с компьютерами. А первые компьютеры построили для того, чтобы взломать немецкий лед, так? Ковбоев тогда называли дешифровщиками [20]. Так что лед существовал еще до компьютеров, если взглянуть на это с такой стороны.