Аластер Рейнольдс - Префект

– А зачем им? Мои люди – единственные реальные граждане Блистающего Пояса, единственные, кто живет в нем по-настоящему. Они мысленно там, Талия, рассредоточены вокруг Йеллоустона. Невидимый хор, поющий о теле электрическом. Истинные ангелы.

– Они дорого заплатили за свои песни.

– Каждый из них с радостью заплатил бы в десять раз больше.

– Мне пора заняться работой, – сказала Талия.

– Центр голосования на дне шахты. Спускайтесь по лестнице – и через два пролета окажетесь на месте.

Талия послушалась. Когда спустилась к центру – Ньюкерк остановился в метре от пола, – она вытянула правую руку и призвала хлыст-ищейку. Послышался высокий, на грани ультразвука треск, и хлыст мигом оказался у нее в руке. Талия прикрепила его к поясу.

– Я проведу необходимый осмотр, на десять минут вскрою ядро центра голосования. – Талия похлопала по цилиндру, который привезла с собой. – Потом частично обновлю софт. Абстракцию отключу лишь на пару миллисекунд. – Талия глянула на ярусы бюстов. – Они ведь не заметят?

– Миллисекундное отключение? Вряд ли. В любом случае буферный софт в их имплантатах компенсирует любые помехи.

– Тогда не вижу причин медлить.

Цилиндр открылся, как шкатулка с секретом, – показались ряды специальных инструментов и цветокодированных дискет. Талия достала первый из одноразовых планшетов и поднесла к глазам. Одно прикосновение к дисплею – и появился текст.

– Это младший полевой префект Талия Нг. Подтвердите блокировку системы безопасности «Честность-три-камнеломка».

– Блокировку подтверждаю. Младший префект Нг, в вашем распоряжении шестьсот секунд.

– Покажите входной порт шестнадцать.

Центр голосования ушел под пол, словно сложившийся перископ, и одновременно повернулся вокруг своей оси. Вот и подсвеченный разъем. Талия вытащила из цилиндра дискету с соответствующим программным обновлением, вставила в разъем и с радостью почувствовала, что центр ее принял: колонна погудела-погудела и засосала дискету.

– На дискете фрагмент программы. Младший префект Нг, как мне распорядиться ею?

– Используйте ее для перезаписи исполняемого сегмента «Альфа-альфа-пять-один-шесть». – Талия повернулась к Ньюкерку и шепнула: – Дело секундное. Это фрагмент программы, так что перекомпилировать основной операционный стек не придется.

– Перезаписать исполняемый сегмент «Альфа-альфа-пять-один-шесть» не удается, – сообщил центр.

У Талии лоб покрылся едким по́том.

– Запрошенное действие вызовет конфликт третьей степени в массиве виртуальной памяти, который обращается к образу исполняемой программы в сегменте «Каппа-эпсилон-девять-девять-четыре».

– Что-то не так? – тихо спросил Ньюкерк.

Талия вытерла лоб.

– Проблема вполне решаемая. Архитектура чуть сложнее, чем я ожидала. Абстракции не будет не пару миллисекунд, а чуть дольше.

– «Чуть дольше» – это сколько?

– Десятую долю секунды.

– Это не пройдет незамеченным.

– Младший полевой префект Нг, у вас четыреста восемьдесят секунд доступа.

– Спасибо! – Талия старалась говорить спокойно. – Пожалуйста, примите следующий цикл команд. Временно заблокируйте все доступные изображения между сегментами «Альфа-альфа» до «Каппа-эпсилон», включая сами эти сегменты, затем произведите перезапись сегмента, как я уже просила. Подтвердите, что в процессе исполнения действий блокировка абстракции не превысит ста миллисекунд…

– Упомянутый конфликт третьей степени разрешается, но возникает конфликт четвертой степени.

Талия выругалась сквозь зубы. Надо было сперва архитектуру изучить, а уж потом получать одноразовый доступ. Выяснила бы все, что нужно, не транжиря привилегии «Доспехов»…

– Поверните колонну! – велела Талия, неожиданно нащупав решение. – Что потребуется для успешной установки нового сегмента программы?

– Новый сегмент программы установить можно, но это вызовет полную перестройку всех доступных изображений в сегментах от «Альфа-альфа» до «Каппа-эпсилон» включительно.

– Обозначьте статус абстракции на время установки.

– Абстракция будет полностью отключена.

– Назовите ориентировочное время компоновки, – со страхом попросила Талия.

– Триста сорок секунд плюс-минус десять секунд при степени вероятности девяносто пять процентов.

– Назовите оставшееся время доступа.

– Младший полевой префект Нг, у вас осталось четыреста шесть секунд.

Талия глянула на Ньюкерка. Тот следил за ней с выражением подчеркнутой безучастности, если лицо, похожее на восковую маску, обладало способностью что-то выражать.

– Вы слышали, что сказал центр, – проговорила Талия. – Абстракцию потеряете на пять с лишним минут. Компоновку я начну в следующую минуту, иначе не хватит времени доступа.

– А если компоновка не завершится за это время?

– Центр по умолчанию перейдет в безопасный режим работы. В этом случае для разблокировки будет совершенно недостаточно планшета с шестисотсекундным доступом. С учетом нынешней занятости «Доспехов» вы рискуете провести без абстракции несколько дней.

– Пятиминутная потеря абстракции дорого нам обойдется.

– Других вариантов, увы, нет, и мне пора приступать к компоновке.

– Тогда сделайте все, что считаете нужным.

– Не хотите предупредить сограждан?

– Это не поможет ни им, ни мне, если на то пошло. Начинайте, префект, – строго проговорил Ньюкерк. – Выполняйте свою работу.

Талия кивнула и велела центру приступить к компоновке.

– Доступ к абстракции перекроется через десять секунд, – объявила колонна. – Восстановление доступа ожидается через триста сорок секунд.

– Оставшееся время доступа к системе?

– Триста сорок четыре секунды.

– Времени в обрез, – заметил Ньюкерк.

Талия хотела ответить, но, уже открыв рот, поняла, что нет смысла. Лицо Ньюкерка превратилось в маску, глаза больше не дрожали в глазницах. Теперь он казался мертвецом, точнее, каменным бюстом.

«Они все такие», – подумала Талия. Один миллион двести семьдесят четыре тысячи шестьсот восемнадцать граждан «карусели» Нью-Сиэтл-Такома оказались в полной неопределенности, отрезанные от абстрактной реальности, единственного важного для них мира. Одного взгляда на Ньюкерка хватило, чтобы понять: сознание в его черепе отсутствует, а разум если существует, то заблокирован в некоем лимбе и стучится в дверь, которую не откроют еще пять минут.

Талия осталась одна-одинешенька в зоне присутствия миллиона с лишним человек.

– Как идет работа? – спросила она центр.

– Соответственно графику. Доступ к абстракции восстановится через двести девяносто секунд.

Талия сжала кулаки. Следующие три минуты будут самыми долгими в ее жизни.