Аластер Рейнольдс - Пропасть Искупления

Клавэйн улыбнулся:

– Лучше поздно, чем никогда.

– Конечно, он не мог творить чудеса, – продолжала Хоури. – Посланник, направленный Гадесом к Рух, отпугнул машины-убийцы, дав нам возможность вернуться к Илиа. И все равно это был знак, намек на то, что если мы хотим противостоять ингибиторам, то Гадес способен помочь. Кто-то из нас должен был войти в Гадес.

– И вызвалась ты? – спросил Клавэйн.

– Да, – ответила Хоури. – Я вошла тем же путем, что и раньше, поскольку знала: этот способ работает. Не через парадную дверь – объект на орбите Гадеса, – как сделал Силвест. Нет, я упала прямо на звезду. При этом мне пришлось умереть: гравитационное поле Гадеса разорвало меня в клочья. Потом Гадес восстановил меня, собрал внутри себя заново. К счастью, ничего из этого я не помню.

Скорпион подумал, что Хоури едва ли представляет на самом деле случившееся с ней внутри Гадеса. По крайней мере, момент вхождения в звезду начисто стерт из ее памяти. Она уже излагала свою версию: ее тело и сознание были физически реконструированы внутри звезды и сохранялись там в небольшом «пузыре» обычного пространства-времени, надежно защищавшем ее от разрушительного гравитационного поля Гадеса. Вполне возможно, так оно и было. С равной вероятностью эту историю могли придумать для нее обитатели Гадеса, некогда бывшие людьми. Но факт остается фактом: Хоури общалась с существами, обитающими в нейтронной звезде, – и, что еще важнее, ей удалось потом покинуть звезду и вернуться в обычное пространство.

Скорпион пытался уложить в уме эти события, когда его браслет требовательно запищал. Заметив, что свинья поднялся из-за стола, Хоури прервала рассказ.

Раздраженный тем, что его отвлекли, Скорпион приблизил к лицу браслет и вытянул из него наушник:

– Слушаю и надеюсь, у вас что-то важное.

В наушнике зазвучал слабый и далекий голос. Скорпион узнал офицера СБ, встречавшего его при высадке из шаттла.

– Сэр, думаю, вам нужно это знать.

– Давай быстрее.

– Докладывают о явлении третьего рода на пятьсот восемьдесят седьмом. За полгода это самое сильное.

Как будто Скорпион нуждался в пояснениях!

– Кто видел?

– Пэлфри, из бригады откачки.

Скорпион понизил голос и плотнее прижал наушник. Он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих.

– И что именно увидел Пэлфри?

– Как обычно, сэр: немного, но достаточно, чтобы перепугаться. Не знаю, согласится ли он снова туда спуститься.

– Допроси его, все запиши, прикажи держать язык за зубами. Понятно?

– Понятно, сэр.

– После этого переведи его на другую работу. – Скорпион замолчал и нахмурился, обдумывая услышанное. – Отставить! Я сам поговорю с ним. С корабля не отпускать.

Не дожидаясь ответа, Скорпион дал отбой, вставил наушник обратно в браслет и вернулся к столу. Сев на свое место, он жестом попросил Хоури продолжать.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, не беспокойся.

Комната, в которой Пэлфри приказали дожидаться Скорпиона, представляла собой крошечную пристройку к большому складу насосной службы, которой ставилось в обязанность по возможности осушать нижние уровни корабля. Изогнутые стены комнатушки были покрыты останками чумы, застывшими серо-зелеными восковыми натеками. Гладок был только пол из листового металла. К полу был привинчен болтами обшарпанный стол, доставленный со склада центральной хозяйственной службы; на нем стояли пепельница, банка, до середины наполненная чем-то похожим на деготь, и детали нескольких насосов. Рядом с деталями лежал шлем – как предположил Скорпион, от какого-то скафандра, – с отслаивающимся чешуйками серебристым покрытием. За столом сидел Пэлфри и безостановочно курил, его глаза были красны от усталости, редкие черные волосы прилипли к обожженной солнцем коже. На рабочем был комбинезон цвета хаки с множеством карманов, с шеи на истрепанном шнурке свисал дыхательный аппарат.

– Мне сказали, ты что-то видел. – Скорпион передвинул стул, противно скрипнув его ножками по полу, уселся верхом и положил руки на спинку.

– Да, я рассказал начальнику. Мне бы домой…

– Твой начальник не сообщил мне, что именно ты видел. Я бы хотел услышать подробности. – Скорпион улыбнулся рабочему. – А потом мы пойдем домой.

Пэлфри потушил сигарету в пепельнице.

– Вы что, не верите мне?

У Скорпиона усилилась головная боль.

– С чего ты взял?

– Все знают, что вы не верите в явления. Считаете их нашими выдумками: мол, мы пытаемся увильнуть от работы, не хотим торчать на нижних уровнях.

– Что ж, правильно: я считаю, что вашему начальству нужно наладить работу на нижних уровнях, и не верю всем докладным, которые ложатся на мой стол. Хотя некоторые из них кажутся вполне правдивыми. Например, когда сообщают о явлениях в одной зоне, в смежных отсеках или на соседних уровнях. Словно капитан специально хочет указать нам там на что-то, а потом, добившись своего, снова прячется. Ты раньше видел явление?

– Нет, первый раз, – ответил Пэлфри, сжимая дрожащие руки в кулаки.

У него были худые пальцы, а костяшки красные, похожие на готовые лопнуть волдыри.

– Расскажи, что ты видел.

– Я был один. Ближайшая группа ремонтировала насос тремя уровнями ниже. Я спустился взглянуть на другой насос – он, похоже, перегрелся. У меня, кроме ящика с инструментами, ничего не было. Я не собирался задерживаться. Никто не любит ездить на нижние уровни, особенно в одиночку.

– А я слышал, работать в одиночку ниже шестисотого уровня не положено.

– Ну да…

– Как же случилось, что ты там оказался без напарника?

– Если бы мы работали по правилам, через неделю корабль затопило бы.

– Вот оно что?

Скорпион постарался изобразить удивление, хотя слышал этот довод по десять раз в неделю. Каждая служба считала, что трудится не за страх, а за совесть, за пределами возможного и уж всяко больше других. Однако чрезвычайные происшествия на колонию сыпались градом. Но об этом знали только Скорпион и пятеро его ближайших помощников.

– Мы не нарушаем графика, – заявил вдруг Пэлфри, словно Скорпион вел речь именно об этом.

– Расскажи-ка лучше о явлении. Ты спустился проверить насос. И что дальше?

– Краем глаза я заметил какое-то движение. Поначалу не понял, что это, – внизу темно, освещение почти нигде толком не работает. Может померещиться что угодно, но мы привыкли и не лезем сразу на стенку с перепугу. Но когда я посветил фонарем и пригляделся, то понял: там что-то есть.

– И что это было?

– Вроде механизма. Всякий утиль. Детали от старых насосов, от сервороботов. Провода, шланги. Это барахло валялось там, может, лет двадцать.