Уильям Гибсон - Нейромант (сборник)

И я окунулся в ночь, в неоновые огни, слепо дрейфуя с толпой и желая лишь одного – почувствовать себя малой клеточкой всего этого гигантского человеческого организма. Не более чем одной из множества щепочек сознания, болтающихся под геодезическими куполами. Я ни о чем не думал, просто переставлял ноги, но через какое-то время в голову сами полезли мысли. И вдруг все стало ясно. Просто ей нужны были деньги.

Еще я думал о Хром. О том, что мы убили, уничтожили ее так же верно, как будто перерезали ей глотку. И ночь, которая вела меня сейчас своими улицами и площадями, уже объявила на нее охоту. Хром некуда было деться. И еще я подумал о том, как много у нее врагов в одной только этой толпе и что они станут делать теперь, когда ее деньги им уже не страшны. Мы забрали у нее все, что было. Она снова оказалась на улице. Я сомневался, что она доживет хотя бы до рассвета.

Потом я вспомнил о кафе, в котором повстречал Тигра.

Ее темные очки, и длинные черные тени, падавшие от них на лицо, и грязное пятно от румян – цвета плоти – в углу одной из линз рассказали мне обо всем.

– Привет, Рикки, – сказал я как ни в чем не бывало, но уже наверняка знал, что увижу, когда она снимет очки.

Синева. Синева Тэлли Ишем. Ничем не замутненная фирменная синева, по которой их узнают везде. И на каждом зрачке крошечными заглавными буквами выведено по краю – «Цейс-Айкон». Буковки мерцают, как золотые блестки.

– Красиво, – сказал я. (Румяна скрывали темную припухлость. Ни одного шрама, настолько качественное вживление.) – Ты где-то заработала денег?

– Да, заработала. – Она поежилась. – Но больше так не заработаю. Во всяком случае, не на этом.

– Я думаю, та контора приказала долго жить.

– О-о-о, – только и сказала она.

При этом ее лицо нисколько не изменилось. Новые голубые глаза оставались глубоки и неподвижны.

– Впрочем, теперь уже плевать. Пошли, Бобби ждет. Мы только что отхватили приличный кусок.

– Нет. Я должна уехать. Вряд ли он поймет, но мне правда нужно ехать.

Я кивнул, глядя, как моя рука протянулась и взяла ее ладонь. Рука была словно чужая и жила от меня отдельно. Но Рикки оперлась на нее по привычке.

– У меня билет в один конец, в Голливуд. У Тигра там есть знакомые, у них можно остановиться. Может, даже попаду в Тиба-Сити.

Насчет Бобби она оказалась права. Мы вернулись вместе. Бобби ее не понял. Но она уже сделала для него все, что могла. Я пытался намекнуть ей, чтобы не переживала за него, но она переживала, я-то видел. Когда были упакованы сумки, он даже не захотел проводить ее в коридор. Я поставил сумки на пол и поцеловал ее, смазав при этом румяна. И вдруг что-то поднялось внутри меня – подобно программе-убийце, которой мы спалили Хром. Дыхание мое оборвалось, и я неожиданно понял – что бы я ни сказал, слова будут излишни. Ей нужно было торопиться на самолет.

Бобби, развалившись во вращающемся кресле перед монитором, смотрел на вереницу нулей. Глаза его были прикрыты зеркалками. Я был более чем уверен, что к ночи он уже будет сидеть в «Джентльмене-неудачнике» – оценивая атмосферу, нервно ожидая любого знака, который бы ему подсказал, на что же будет похожа его новая жизнь. Но я не видел особой разницы. Станет лишь чуть комфортабельней, наверно, – и все равно он вечно будет нервничать, какая же выпадет очередная карта.

А я все не мог представить себе ее там, в «Доме голубых огней», как она отрабатывает свою трехчасовую норму в искусственном сне, пока тело ее и условные рефлексы заботятся о бизнесе. Клиентам не приходится жаловаться, что она только делает вид, оргазмы-то самые настоящие. Но ощущает она их, если вообще ощущает, лишь на самой границе сна, неуловимыми серебристыми вспышками. Это было так популярно, что стало почти легальным. Посетители разрываются между жаждой кого-нибудь поиметь и одновременно стремлением к одиночеству. Наверное, так всегда было в природе этой вот игры – и еще задолго до того, как сюда припутали нейроэлектронику, которая и позволила совместить несовместимое.

Я снял трубку и позвонил в авиакомпанию. Назвал ее настоящее имя и номер рейса.

– Она хочет поменять пункт назначения, – сказал я. – На Тиба-Сити. Да-да. Япония. – Вставил в прорезь кредитную карточку и набрал свой идентификационный код. – Первым классом. – Я вслушивался в далекий шум – они проверяли записи о моих кредитах. – И пожалуйста, в обе стороны.

Я все же думаю, что она сдала обратный билет или просто им не воспользовалась. Назад она уже не вернулась. Иногда поздно вечером я останавливаюсь у витрин с плакатами звезд симстима и вглядываюсь в эти прекрасные, как две капли воды похожие друг на друга глаза, которые смотрят на меня с таких же одинаковых лиц. Порой кажется: эти глаза – ее. Но ни одно из лиц, ни одно – никогда не принадлежит ей. И вдруг мне начинает казаться, что где-то далеко-далеко, на самом краю Муравейника, за гранью ночи и в стороне от всех городов, она машет мне на прощанье рукой.

Перевод М. Пчелинцева

В начале 1980-х – устоявшееся на Западе название для зала игровых автоматов. Впоследствии этот термин стал обозначать один из видов компьютерных игр.

«Три белизны» (яп.) – состояние глаз, при котором над нижним веком постоянно видна полоска роговицы. Согласно восточному поверью, таким образом закаченные глаза пророчат скорую смерть.

Intrusion Countermeasures Electronics, сокращенно «ICE», что по-английски означает «лед».

По имени американского архитектора и дизайнера Бакминстера Фуллера (1895–1983), пропагандировавшего строительство так называемых геодезических куполов – сетчатой оболочки из прямых стержней, обладающей минимальной массой при большом внутреннем объеме, причем чем больше купол, тем выше его несущая способность, поскольку нагрузка распределяется на большее количество элементов конструкции.

Игра слов. «Flatline» дословно – «плоская линия». На жаргоне американских медиков этот же термин означает клиническую смерть.

Жаргон хакеров. Английское слово «skip» означает «пропустить, стереть».

СА – сокращение от французского словосочетания «Сосьете Аноним». Означает то же самое, что и английское слово «Лимитед», то есть «Общество с ограниченной ответственностью».

Аллюзия на основной принцип построения машинного интерфейса: «What you see is what you get» (обычно не переводится). В свою очередь, эта фраза восходит к Льюису Кэрроллу. В «Алисе в Стране чудес» Шляпник рассуждает о нетождественности фраз: «Я вижу то, что ем» и «Я ем то, что вижу».