Джордж Мартин - Рука мертвеца

Это не было взвешенным и обдуманным решением; как и много раз перед этим, Джэй следовал тому, что чуял нутром. Но если он ошибся в ту ночь, Хризалис заплатила за это своей жизнью.

– Мне в самом деле нужно видеть эту папку, – сказал он.

Джо Мо издал грустный кудахтающий звук.

– Зачем это тебе, Джэй, ведь папка на столе у капитанши. Она за ней послала сразу, как только в полицию поступил звонок о произошедшем. Конечно же, я ее откопировал перед тем, как послать наверх. Что-то может пойти не так, и не хотелось бы лишиться важных документов. – Он поморгал, огляделся. – И куда же я ее положил. Чудо будет, если я с моими глазами что-то найду.

Копия лежала на ксероксе. Джэй пролистал папку, свернул ее и спрятал под блейзер, положив взамен две двадцатки.

– Уверен, ты их унюхаешь, – сказал он.

– Ну а если нет, – сказал Джо, широко улыбаясь розовым ртом, – то ведь всегда могу сделать другую копию, когда капитанша вернет оригинал. – И он вернулся к своим папкам, но когда Джэй открыл дверь, чтобы уйти, тихо позвал: – Джэй-попугай!

Джэй обернулся.

– Что?

– Найди ублюдка, – сказал Джо Мо. Он снял темные очки и взглянул просительно. – Мы все тебе поможем, – пообещал он, и Джэй понял, что речь идет не о полиции.

Уже выехав на автостраду номер 17 в одиночестве, Бреннан терял Дженифер. Он не мог ее осуждать за то, что она не стала участвовать в поиске убийцы Хризалис. И ведь она права, вот в чем дело. Они жили тихой спокойной жизнью. С чего это вдруг он с такой готовностью возвращается в полный смертельных опасностей город?

И речи нет о том, понял Бреннан, чтобы он получал удовольствие от насилия и убийств. Лучше разбивать сады, чем увертываться от пуль в зловонных замусоренных переулках. Все свелось к тому, что, как говорила Дженифер, все идет своим чередом. Он не смог выбросить Хризалис из головы. Он не слишком часто вспоминал о ней. Жизнь с Дженифер его вполне удовлетворяла, и ни к чему было страдать о том, что могло бы быть с другой.

Но иногда по ночам он просыпался и, лежа рядом со спящей Дженифер, вспоминал женщину из хрусталя. Он вспоминал, как ее невидимая плоть превращалась в нежно-розовую по мере того, как нарастала страсть, вспоминал ее вскрики в темноте, ответные движения ее тела. Он все это помнил и спрашивал себя, а как бы все выглядело, прими она предложенную им любовь и защиту. Смотрел на спящую рядом с ним Дженифер, знал, что доволен и счастлив, и все же вопрос оставался. Память о той была ноющей болью, которая не покидала его.

Он оставил свой фургончик на международной парковке Томлин и взял такси до Манхэттена, где и поселился в дешевом грязноватом отеле в окрестности Джокертауна. Первым делом, решил он, надо посетить «Хрустальный дворец». После перерыва длиной больше года натянул на лицо маску и вышел из отеля, прихватив с собой чемоданчик с луком.

«КИЛЛЕР С ПИКОВЫМ ТУЗОМ УБИЛ ВЛАДЕЛИЦУ БАРА В ДЖОКЕРТАУНЕ», – кричал заголовок в «Пост».

«Вопль Джокертауна» был конкретнее. «ХРИЗАЛИС УБИТА», – возвещал заголовок рядом с фото размером в две колонки. «Вопль» был единственной газетой в городе, регулярно печатающей фото джокеров.

«ПОКА ДЕМОКРАТЫ СОБИРАЮТСЯ НА СВОЙ СЪЕЗД, ДЖОКЕРЫ ЗАНЯЛИ АТЛАНТУ, – гласила первая полоса в «Таймс». – Они тысячами едут на юг, чтобы поддержать сенатора Грега Хартмана, лидера президентской гонки. Но в этом году на поле у демократов было тесно, ни у кого не было явного большинства, так что предсказывали сделки на их съезде. Опасались вспышек насилия, если Хартман не будет номинован кандидатом. Уже появились сообщения о безобразных стычках между джокерами Хартмана и фундаменталистами, поддерживающими преподобного Лео Барнета».

Джэй ставил политиков в одном ряду с продавцами подержанных машин, сутенерами и тем парнем, который придумал платные туалеты, но Хартман из этого ряда слегка выпадал. Ему несколько раз довелось встречаться с Хартманом на собраниях по сбору средств, которые Хирам устраивал на Тузовом холме. Хирам был ярым сторонником Хартмана, а Джэй не мог уклониться от соблазна поесть и выпить на халяву. Сенатор Грег выглядел умным, действенным, полным сочувствия к людям. Если уж быть кому президентом, так лучше ему. Возможно, Джэй воспользуется своим даром джокера и окажется где-то рядом во время номинации.

Все это политическое дерьмо занимало всю первую полосу, о Хризалис же ничего не было. Зная «Таймс», было можно догадаться, что дело ограничится кратким некрологом в завтрашнем ее выпуске. Жестокое убийство джокера вообще не та новость, которая достойна упоминания в печати. Эта мысль рассердила Джэя.

– Если джокер уж три дня как мертв, то как мы про то узнаем? – спросил торговец газетами. Он произнес это ровным безжизненным голосом, голосом человека, исполняющего какой-то ритуал, смысл которого давно утерян.

Джэй поднял взгляд от заголовков. Джуб Бенсон обосновался на углу Хестер-стрит и Бовери со дня возникновения Джокертауна. Его прозвали Моржом. Он и сам был джокером, три сотни фунтов маслянистого черно-синего мяса с торчащими из углов рта большими кривыми клыками и широким куполом черепа, на котором кое-где виднелись клочья жестких рыжих волос. Гардероб его состоял, по-видимому, исключительно из гавайских рубашек. Сегодня на нем была сиреневая с безвкусным бананово-ананасным рисунком.

«Интересно, что бы сказал Хирам по этому поводу», – подумал Джэй.

Джуб знал джокерских шуточек больше, чем кто-либо в Джокертауне, но эта была Джэю знакома.

– Он гораздо лучше пахнет, – устало сказал он. – Шутка постарше твоей шляпы, Морж.

Джуб снял с головы потрепанную мягкую шляпу с загнутыми вверх полями и повертел ее задумчиво в трехпалых ладонях.

– Никогда не получалось рассмешить ее, – сказал он. – Все эти годы я каждый день приходил во «Дворец» с новой шуткой, а она никогда не смеялась.

– Она не считала, что быть джокером так уж забавно, – сказал Джэй.

– Надо смеяться, – произнес в ответ Джуб. – Что еще остается? – Он снова надел шляпу. – Слышал, это ты ее нашел?

– А слух-то быстро разошелся, – сказал Джэй.

– Да, быстро, – согласился Джуб.

– Она мне позвонила прошлой ночью, – сказал ему Джэй. – Хотела нанять меня телохранителем. Я спросил, на какой срок, а она не смогла ответить. Может, не хотела мне говорить. Я спросил, чего она опасается. Она в ответ лишь отшучивалась, сказала, что я ее разоблачил, что это лишь уловка, что на самом деле она домогается моего тела. Тут я сообразил, что на самом деле ее всю трясет. Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал спокойно, по-британски сдержанно, будто бы все в порядке, но ее выдал акцент. Что-то ее сильно тревожило. Хотелось бы знать, что именно, Джуб.