Маргарет Штоль - Иконы

Да потому, что никто и не собирался меня убивать. Они явились, чтобы забрать меня.

Я пытаюсь понять.

Я пытаюсь понять, не повезло ли падре и свинье больше, чем мне? А потом выбрасываю из головы эти мысли и касаюсь Ро:

– Я не умерла. Я здесь.

Я пытаюсь улыбнуться, но не могу. Я могу лишь слышать треск вертушек, могу видеть окровавленного солдата у своих ног.

– А потом я подумал, что это я умер.

Ро вроде как смеется, но звуки, что вырываются из его груди, больше похожи на рыдания.

– Ты и вправду чуть не погиб. Нельзя же вот так просто взять и напасть на поезд и Трассу. Не знаю, о чем ты только думал. – Я дергаю Ро за ухо, точно так же, как дергала Рамону-Хамону. Только у Рамоны уши были мягкие, как тряпки. А ухо Ро покрыто засохшей грязью.

– Я думал, что спасаю тебя… – Ро смотрит вниз.

– Лучше бы ты этого не делал, – вздыхаю я и обнимаю его за плечи. – Ты ведь едва не погиб сам. Да и в любом случае кому-нибудь придется спасать обе наши жизни, если мы не уберемся отсюда раньше, чем эта штуковина приземлится.

Я пытаюсь сдвинуть Ро с места, но он притягивает меня к себе и обхватывает за талию.

– Да, ты не хотела, чтобы я пытался. Но ты знала, что я это сделаю.

– Знала, знала. – Я улыбаюсь, стараясь смягчить ситуацию. Пещера, лежащий без сознания симпа, шум вертушки… – Мы – это все, что у нас есть.

И это чистая правда.

Мы практически родные друг другу… Во всяком случае ближе нам уже не стать.

Но, произнося эти слова, я вдруг осознаю, что Ро не смотрит мне в глаза. Он смотрит на мои губы.

Искра, которая есть Ро, превращается в огненную бурю. Я чувствую, как мои ладони начинает жечь, глаза у меня расширяются. Я знаю, что чувствует Ро, и не могу в это поверить. Не могу поверить, что могу знать кого-то настолько хорошо и совершенно не знать его.

– Ро… – начинаю я, но умолкаю.

Я просто не представляю, что тут можно сказать.

Что я люблю его больше собственной жизни? Это правда. Что мы купались в океане полуголые и даже взгляда друг на друга не бросали? И это правда. Что мы раз сто в холодные ночи спали рядом на кафельном полу в миссии, в кухне Биггера, и были совсем одни… ну, если не считать тощих усталых собак и овец? Что я вряд ли могу его поцеловать как-то иначе, чем целовала свиней Биггера?

Но правда ли и это тоже?

Я закрываю глаза и пытаюсь представить, что целую Ро. Я представляю его губы на своих губах. Его губы, те самые, которые выплевывали зерна граната прямо в мои губы.

Они мягкие , вдруг вспоминаю я.

Они должны быть мягкими, проявляется другая мысль. По крайней мере, мягче, чем его уши.

Я боюсь открыть глаза. Я ощущаю руки Ро на своей талии, как будто мы танцуем. Я чувствую, как он легонько притягивает меня к себе.

И позволяю это.

Почти позволяю.

Но тут до меня доносится чей-то стон, и я вспоминаю, что мы не одни.

Солдат приходит в себя.

Гриф: Совершенно секретно / Для Посла лично

Кому: Послу Амаре

Тема: Новобранцы-бунтовщики и материалы по идеологической обработке

Перечень документов: Свидетельства, обнаруженные во время рейда в укрытие бунтовщиков

Согласно нашим сведениям, бунтовщики заставляют новобранцев заучить и постоянно повторять прилагаемые строки, утром и вечером:

ТРИНАДЦАТЬ ОГРОМНЫХ ИКОН

УПАЛИ НА ЗЕМЛЮ С НЕБА.

КОГДА ОНИ ОЖИЛИ,

УМЕРЛИ ШЕСТЬ ГОРОДОВ.

ПОМНИ: 6/6.

ИХ ПРОГРАММА – ПОРАБОЩЕНИЕ.

МЫ НЕ СВОБОДНЫ.

ТИШИНА НЕ ЕСТЬ СПОКОЙСТВИЕ.

ПОМНИ ТОТ ДЕНЬ.

СМЕРТЬ СИМПАМ,

СМЕРТЬ ЛОРДАМ.

УНИЧТОЖИМ ИКОНЫ.

ПОМНИ.

Я открыла глаза.

– Ро, – шиплю я.

Но пока я говорю, Ро отскакивает от меня и выхватывает из воды пистолет. Обломки песчаника под нашими ногами как будто стали намного острее, лужи, оставшиеся после прилива, – намного холоднее. Наше укрытие представляет собой всего лишь небольшую выемку в травянистом берегу и на самом деле ни от чего не защищает.

Уж во всяком случае не от Послов и их армии.

Надолго она нас не скроет.

Глаза симпы приоткрываются.

На них упали пряди мокрых волос, но все равно видно, что эти глаза того же цвета, что холмы за миссией, – зеленые и серые, но еще в них поблескивают золотистые точки. Надежда и печаль. Именно так смотрит на меня солдат. Он как будто редкая монета, наполовину зарывшаяся в океанский песок. Кусочек теплого металла, сумевший поймать отблеск света, хотя и лежит глубоко под толщей воды.

Я таращусь на него во все глаза. Я не в силах удержаться. Мое сердце колотится как бешеное. Я изумленно протягиваю руку к лицу солдата. Его черты представляют собой полную противоположность чертам Ро. Если в лице Ро все линии небрежны и грубоваты, то в лице этого юноши все аккуратно и красиво. Он мускулист, но строен, а Ро могуч и массивен. Тело юноши выглядит так, словно кто-то выковал его из драгоценных металлов, выдул из стекла.

– Эй! – вскрикивает Ро.

Он поднимает пистолет над головой, готовясь к удару. Я с трудом отвожу глаза от симпы и руку от его лица.

– Прекрати. Тебе незачем снова бить его. Он уже получил достаточно.

Ро опускает пистолет. И тут я понимаю, что он вовсе не слушает меня. Он целится.

– Пожалуйста, – говорит симпа, хотя его голова наполовину в воде и с губ срываются пузыри, когда он произносит слова. – Не убивай меня. Я могу помочь.

– С чего это ты будешь нам помогать? Ты из тех, кто за нами охотится!

На это у симпы ответа нет.

– Дол, отойди. Не мешай мне. Он просто играет с нами. Это трюк, обман.

– Откуда тебе знать?

Ро переводит взгляд с меня на солдата:

– Ты можешь что-нибудь в нем понять? Ощутить его?

Я наклоняюсь к симпе поближе, поднимаю из воды его холодную руку.

Я закрываю глаза и пытаюсь уловить его чувства.

Впервые я ощущаю нечто подобное искре Ро – в такой же мере сильное.

Ненависть и гнев – это идет от Ро.

Страх и растерянность – это от юноши.

И еще что-то…

Нечто такое, с чем я сталкиваюсь очень редко.

Оно вскипает внутри симпы, исходит от него, наполняя пещеру. Я буквально вижу это.

Я узнаю, что это такое, лишь потому, что чувствовала это к Ро и чувствовала это в Ро. В Ро и падре. И иногда в Биггере и Биггест.

Любовь.

В голове у меня гудит и стучит. Я роняю руку юноши, прижимаю ладони к вискам как можно крепче. Я заставляю себя глубоко дышать, пока не овладеваю собой, хотя бы слегка. Пока белое сияние не угасает.