Маргарет Штоль - Иконы

Но он этого не сделал, да и не должен был. Во всяком случае, именно это он чувствует. И я его понимаю. А потому не произношу ни слова.

Немного погодя мы осторожно выходим обратно на улицу. Мы идем, опустив головы, и держимся в тени. Народ уже снова заполнил мостовую и тротуары, и временное затишье после инцидента с солдатами сменилось обычным гамом и суетой. Толпа и шум теперь лишь успокаивают. Страшна только тишина. И я рада, что она кончилась.

Вскоре мы добираемся до какой-то стены, сооруженной из песчаника, – она тянется на целый квартал, а то и больше. Я провожу пальцем по гладким прямоугольникам светлого камня, уже искрошившегося. Я смотрю вверх и вижу ряд позеленевших бронзовых колоколов. Кое-где еще можно рассмотреть медный цвет под патиной времени. Местами. Изредка.

– Здесь, – говорит Лукас. – Вот это я и искал.

В стене есть калитка, и она закрыта, несмотря на то что здание выглядит заброшенным.

– И что теперь?

– Вот это.

Лукас толкает калитку, и давно заржавевшее железо подается под его рукой. Калитка, как и почти все в Хоуле, представляет собой нечто сломанное и бесполезное и всего лишь сохраняет слабое воспоминание о той предназначенной для определенных целей вещи, какой была когда-то.

Мы входим в запущенный двор, откуда широкие низкие ступени ведут к массивному зданию из песчаника слева и к пустому, пересохшему фонтану справа. Там же, справа, но дальше, виднеется ряд строений – разоренные магазинчики с настежь распахнутыми дверями.

Лукас шагает позади, направляя меня к какой-то лишь ему известной цели. Я чувствую его руки на плечах, две теплые точки, но в целом мне холодно, хотя и светит солнце.

– Сюда, вот сюда. А теперь… посмотри вверх!

Я поднимаю голову к небу – и в голубой воздух передо мной взвивается фасад какого-то собора.

И она тоже здесь. Теперь я понимаю, зачем мы сюда пришли. И Лукас прав. Она более чем прекрасна.

Каменная статуя – печальная Дева – смотрит на меня сверху вниз.

– Богоматерь Ангелов. Так когда-то называлось это место. Очень, очень давно, – объясняет Лукас.

– Она изумительна.

Лукас вскидывает голову – так, чтобы мы смотрели на Деву под одним углом.

– Посмотри на ее нимб. Там наверху дыра, и он как будто сделан из самого неба, видишь? Мне это нравится больше всего.

Я не знаю, то ли это действительно Дева, то ли какой-то ангел. В любом случае в каменной крыше над головой фигуры и в самом деле круглая дыра, и я понимаю, что Лукас прав.

У нее небесный нимб.

– Тебе это нравится? Она нравится?

Голос проникает в мое ухо, но я не отвечаю. Я не могу говорить.

Ее нимб сделан из неба. Из того самого неба, которое прислало к нам монстров, самих Лордов.

Дева и монстры. Мир и смерть.

Ангелы и пришельцы.

Дева укутана апельсиновым цветом и алой бугенвиллеей, беспорядочно разросшейся над фонтанами и камнями площади.

– Лукас…

Это все, что я в силах произнести. Его ладони скользят по моим плечам, и вот уже он обнимает меня за талию, и я прислоняюсь к нему…

– Это ведь и есть настоящая Икона, да?

Я узнаю этот голос. Лукас отдергивает руки, и мы испуганно оборачиваемся.

– Я хочу сказать, это вроде как позволяет посмотреть на все под другим углом.

Площадь перед собором уже не пуста. Рядом с нами стоит Фортис. А за его спиной – ряд людей, которым я не нахожу определения. Это не симпы. И они не похожи на грассов. Они – нечто другое.

– Мои друзья по Сопротивлению. Я подумал, что вам пора наконец встретиться. В особенности теперь, когда вы сами пришли в их дом. – Фортис делает широкий жест рукой. – Славное местечко, а? Мне здесь нравится, все эти фонтаны и цветы… – Он срывает цветок бугенвиллеи. – Рыжий, как моя первая жена. Мне всегда нравились рыжие.

Я смотрю на Лукаса:

– Он? Так мы для того и пришли? Встретиться с Фортисом?

Я не могу в это поверить. И уж конечно, я не ожидала ничего подобного от Лукаса.

Тот пожимает плечами:

– Это ведь ты говорила, что веришь ему, верно?

Мерк усмехается:

– Ну же, вперед, мисс леди! Мои друзья сказали, что весь день следили за тобой. А потом потеряли, после той неприятности с джентльменом из Общества Благожелателей. Просто позор!

– Заткнись, Фортис!

Мне не нравится то, каким тоном он говорит. Как будто все имеет один вес и ничто не значит больше, чем другое. Этот цветок красный. Этот человек мертв. Для него все это всего лишь слова. Наверное, все мерки таковы, предполагаю я.

– Но они просто хотят кое о чем с тобой поговорить. Так что меньшее, что ты можешь сделать, это войти и съесть одно-два печенья и выпить чая.

Я понемногу начинаю различать лица в толпе. Та женщина с площади, что продавала сласти. Старик, помогший мне купить питье у красной телеги. Женщина, продавшая нам напиток. Даже несколько стариков из Общества Благожелателей стоят здесь же в толпе. Я узнаю их зеленые ватные куртки.

Странно видеть здесь всех их – некое пестрое сборище потерянных душ во дворе разрушенной церкви посреди водоворота Хоула.

– Один глоток, – говорит Лукас, и это решает все.

Мы с Лукасом следуем за Фортисом и входим через огромную дверь в то, что некогда было церковью. Я бросаю последний взгляд на Богоматерь, но она не произносит ни слова. Однако, словно подавая некий знак, ее небесный нимб превращается в облачный.

Я говорю себе, что не следует верить знакам, и позволяю тяжелой двери захлопнуться за моей спиной.

Но это ложь.

Потому что знакам я верю.

Внутри церкви никакой церкви нет. На самом деле это здание – кафедральный собор или когда-то было кафедральным собором. Потолок взмывает вверх, помещение словно расширяется, пока я наконец не осознаю, что мы вошли с другой стороны. Я стою, глядя вдоль центрального прохода в апсиду, где стены крестообразно разрезают пространство. Как в нашей миссии, только в сто раз больше. Я вижу, что здесь все просторно и величественно. Остатки чего-то вроде позолоты, в глубине – резная усыпальница. Я представляю, что некогда здесь стояли ряды скамей, заполненные молящимися людьми. Не животными , с улыбкой думаю я.

Если бы у них тут были свечи, я бы зажгла одну в память Рамоны-Хамоны.

Но сейчас скамей нет, есть лишь ряды коек. Столы, на которых расстелены карты. Группы ребятишек и взрослых людей тут и там. И здесь тоже царит своего рода хаос, как на рыночной площади, и в торговых рядах, и в самом Хоуле.

Только стены хранят молчание. Огромные квадраты камней неподвижны, а мы рядом с ними так малы.

Фортис ведет меня в какую-то нишу, где на полу расстелен толстый ковер и разбросаны вышитые подушки. Полосы шелковой ткани с ярким рисунком свисают сверху, прикрывая вход, который на самом деле – просто брешь в стене. Я позволяю себе сесть рядом с Лукасом перед низким столиком, уставленным искусно сделанной медной чайной посудой. К чаю прилагается блюдо довольно сухих с виду печений.