Аластер Рейнольдс - Пространство Откровения

В течение следующего часа Хоури рассказывала Вольевой о том, что произошло с момента появления Силвеста на борту. В этом не было ничего такого, что Садзаки хотел бы утаить от Вольевой. Однако Илиа ни на миг не забывала, что получает информацию, профильтрованную через восприятие Хоури, а потому неполную и не обязательно достоверную. О целях и задачах экипажа, о многих нюансах межличностных отношений Хоури, скорее всего, не имела никакого представления; чтобы во все это вникнуть, надо было провести на борту не год и не два. Но в конце концов Илиа пришла к заключению, что самые важные пробелы в ее понимании случившегося все-таки восполнены.

И то, что она услышала, ей совершенно не понравилось.

– Думаешь, он блефует? – спросила Хоури.

– Насчет «горячей пыли»? – Слабейшее шевеление Вольевой означало пожатие плечами. – Кто знает. Нет сомнений, что Ремиллиод продал «горячую пыль» колонистам. Мы своими глазами видели результаты ее применения. Но это не детская игрушка, с которой можно обращаться без чрезвычайной осторожности. Было ли у колонистов время, чтобы внедрить адскую машину в глаз Силвеста? Ведь они едва ли могли заняться этим, прежде чем мы ударили по Фениксу… С другой стороны… исходить из того, что он солгал, слишком опасно. Никаким сканированием извне не установить наличие или отсутствие «горячей пыли» без риска вызвать взрыв. Это очень сильно усложняет задачу Садзаки. Или он верит Силвесту, или рискует и кладет на кон все, что у нас есть. По крайней мере во втором случае ущерб поддается количественной оценке.

– А ты не допускаешь, что выполнение условий Силвеста чревато сравнимым уроном?

Вольева хмыкнула, подумав об этих условиях. На своем веку она не сталкивалась ни с чем по-настоящему чуждым, выходящим за рамки восприятия. А ведь там наверняка лежит много такого, о чем не мешало бы знать… Там можно получить много полезных уроков.

Если бы Силвест имел дело с ней, ему бы не пришлось прибегать к угрозам.

– Знай он нашего брата ультра получше, не стал бы шантажировать, имея такую соблазнительную наживку, – сказала она. – Меня эта нейтронная звезда интригует с той самой минуты, как мы вошли в систему. И знаешь что? Я кое-что обнаружила в непосредственной близости от нее. Слабый источник нейтрино! Похоже, он обращается вокруг планеты, которая, в свою очередь, обращается вокруг нейтронной звезды.

– А что может быть источником нейтрино?

– Многое. Но таким мощным? Могу только одно предположить: это машина. Продукт очень высокой технологии.

– Ее оставили амарантийцы?

– Этого нельзя исключать. – Вольева с усилием улыбнулась. Она тоже думала, что источник нейтрино – артефакт амарантийской цивилизации, но не бралась этого утверждать. – Вот доберемся до нейтронной звезды, тогда и узнаем.

Нейтрино – элементарные частицы, лептоны с полуцелыми спинами. Они бывают трех сортов: электронные, мюонные и тау-нейтрино, что зависит от типа породившей их ядерной реакции. Эти частицы имеют массу и высокую энергию – они двигаются чуть медленнее, чем свет, – а потому во время полета осциллируют, то есть переходят из сорта в сорт.

К тому времени, когда датчики корабля улавливали поток нейтрино, он представлял собой трудноразделимую смесь всех трех сортов. По мере уменьшения расстояния до нейтронной звезды, а вместе с тем и сокращения периода осцилляции, в смеси выделился преобладающий сорт. Энергетический спектр приобрел бо́льшую четкость, стало проще отслеживать и интерпретировать периодические вариации излучения. Когда расстояние между кораблем и нейтронной звездой сократилось до одной пятой астрономической единицы, или до двадцати миллионов километров, Вольева уже гораздо яснее представляла себе, что именно вызывает непрерывный выброс частиц, среди которых доминируют самые тяжелые – тау-нейтрино.

И то, что она узнала, ее очень сильно встревожило.

Но она решила подождать, пока корабль подойдет ближе, а уж потом поделиться мыслями с остальной командой. Все-таки Силвест держит ее под контролем, и вряд ли соображения Вольевой заставят его отклониться от выбранного порядка действий.

Хоури уже почти привыкла погибать.

У практикуемого Вольевой ситуационного моделирования были свои минусы, и один из них заключался в том, что обычно учения доходили до той стадии, когда в реальных условиях кто-нибудь из участников обязательно был бы убит или в лучшем случае искалечен, а потому не способен следить за дальнейшими событиями, не говоря уж о том, чтобы как-то влиять на их ход. Вот и сейчас происходило нечто в этом роде. Что-то ударило со стороны Цербера, какое-то неизвестное оружие огромной разрушительной силы, и играючи разнесло весь корабль. Никто бы не пережил такую атаку, но отделенное от тела сознание Хоури никуда не делось, оно наблюдало, как куски бывшего субсветовика неторопливо разлетаются прочь в розовом сиянии своих ионизированных внутренностей.

«У Вольевой это любимый способ наказывать за ошибки», – подумала Хоури.

– Ты когда-нибудь слышала о воспитании боевого духа у подчиненных? – ядовито спросила она.

– Слышала, – ответила Вольева. – Но так и не поняла, зачем это нужно. По-твоему, что лучше: быть живым трусом или храбрым мертвецом?

– Но я же все равно умираю. Почему ты так убеждена, что у нас будут неприятности, когда мы туда доберемся?

– Я всегда предполагаю худшее, – уныло ответила Вольева.

На следующий день Вольева почувствовала в себе достаточно сил, чтобы встретиться с Силвестом и его женой. Когда те вошли в медицинский бокс, она уже сидела в постели, держа на коленях компад и редактируя сценарии предназначенных для Хоури боевых ситуаций. При появлении гостей Илиа поспешила вывести на экран наименее воинственную заставку. Впрочем, Вольева сомневалась, что Силвесту будут понятны ее шифрованные программы. Даже ей самой эти каракули иногда представлялись ею же придуманным и пока еще плохо освоенным языком.

– Вы поправились, – сказал Силвест, садясь рядом с ней; с другого бока к нему пристроилась Паскаль. – Это хорошо.

– Хорошо потому, что вас заботит мое состояние, или потому, что нуждаетесь в экспертной поддержке?

– Конечно последнее. Между нами, Илиа, вроде нет любви, так к чему притворяться?

– О вашей любви я и мечтать бы никогда не посмела. – Вольева отложила компад. – Мы с Хоури поспорили насчет вас. Я… нет, мы решили в конце концов, что разумнее всего доверять вам. Так что до поры можете считать, что все вами сказанное я, – тут она дотронулась до лба, – принимаю за истину. Конечно, я оставляю за собой право изменить свое мнение в любой момент и без всякого предупреждения.

– Полагаю, такая позиция будет самой конструктивной для всех нас, – ответил Силвест. – И уверяю вас как ученый ученого, что говорю правду и ничего кроме правды. Это относится не только к моим глазам.