Аластер Рейнольдс - Пространство Откровения

– Скоро – это когда? – нахмурилась Паскаль. – Разве мы не сделали мощный рывок на старте?

«Привычка задавать такие вопросы – не самая лучшая ее черта», – подумала Вольева, но своего раздражения ничем не выдала.

– Сделали. Но теперь ничто не помешает Похитителю Солнц разогнать корабль до нескольких десятков g . Нас такое ускорение просто превратит в кашу, а для него предела нет. К тому же на корабле не осталось живых существ, кроме тех, что бегают на четырех лапах, пищат и оставляют грязные пятна, когда ты их пристрелишь.

– Там еще капитан, – сказала Хоури. – Хотя я и не уверена, что его можно принимать в расчет.

– Я спросила: скоро – это когда, – напомнила Паскаль.

– Если повезет, как раз успеем дойти до Цербера, – ответила Вольева. – Но у нас не останется времени на разведку, и отступать будет некуда. Полезем внутрь планеты, чтобы спастись от корабельных орудий. Да и там надо будет спрятаться поглубже. – Она громко хмыкнула. – Может быть, твой муж с самого начала был прав, и сейчас он рискует гораздо меньше, чем мы. Пока, во всяком случае.

На стенах шахты проявлялись узоры, отдельные кристаллические участки светились более интенсивно. Узоры были такие большие, что Силвест не сразу узнал в них амарантийские пиктограммы. Дело было даже не в размерах, а в том, что они отличались от того рисуночного письма, с которым он имел дело раньше. Практически другой язык. Интуитивно он понял, что видит письменность отлученных – стаи, последовавшей за Похитителем Солнц в изгнание, а потом к звездам. Десятки тысячелетий отделяли эти письмена от прочитанных на Ресургеме, и казалось чудом, что он способен видеть в них какой-то смысл.

– О чем речь? – спросил Кэлвин.

– Это не приветствие, – ответил Силвест. – И это еще мягко сказано.

– И что же именно тут сказано? – Садзаки, похоже, услышал их тихий разговор.

– Объясняется, зачем они произвели этот уровень, – ответил Силвест. – Произвели – в буквальном смысле слова.

– Ну что ж, – произнес Кэлвин, – ты убедился наконец, что этот мир – амарантийское изделие?

– При других обстоятельствах можно было бы по этому поводу и пропустить стаканчик, – рассеянно откликнулся Силвест.

Он был изумлен и напуган тем, о чем рассказывали стены, и под воздействием прочитанного у него рождались самые дикие мысли. Не раз при чтении амарантийских текстов он испытывал то же самое, но никогда еще не был настолько уверен в своей правоте.

– Пожалуйста, продолжайте, – раздался голос Садзаки.

– Как я уже говорил, это предупреждение. Здесь сказано, что дальше идти запрещено.

– Пожалуй, это может означать, что мы находимся невдалеке от того, ради чего сюда явились.

У Силвеста было аналогичное впечатление, хотя обосновать его он вряд ли сумел бы.

– Предупреждение гласит: внизу есть нечто такое, чего нам не следует видеть, – сказал он.

– Видеть? Это следует понимать буквально?

– Амарантийцы мыслили образами, Садзаки. Общий смысл таков: они не хотели, чтобы мы слишком приближались к их тайне.

– Значит, логично предположить, что их тайна имеет ценность.

– А если это действительно предупреждение? – вступил в разговор Кэлвин. – Я не имею в виду угрозу. Я имею в виду добрейший, идущий от самого сердца совет держаться подальше. Нельзя ли это проверить, проанализировав контекст?

– Было бы можно, имей мы дело с обычным амарантийским текстом. – Силвест не признался, что считает предположение Кэлвина правильным, – у него не было рациональных подтверждений, только зыбкое ощущение. Но и подавить это ощущение он не мог.

Тогда он задумался над возможной причиной поступка амарантийцев. Если они сочли необходимым оставить специальное предупреждение на планете, вооруженной самым страшным оружием, которое было в их распоряжении, то спрашивается, какого монстра создала эта цивилизация?

Или обнаружила?

Эта мысль нашла свободное место в уме Силвеста и удобно расположилась там. Что называется, осенило.

Стая Похитителя Солнц что-то нашла. Где-то далеко-далеко, на самом краю системы.

Силвест все еще пытался разобраться со своими ощущениями, как вдруг ближайший иероглиф отделился от стены, оставив на своем прежнем месте полость. За ним последовали другие. Целые слова, словосочетания и предложения, огромные как дома, отчаливали от стены и кружили вокруг Силвеста и Садзаки со спокойствием опасных хищников. Они плавали в пустоте, поддерживаемые какой-то силой, невидимой для датчиков скафандров. Похоже, ни гравитационное, ни магнитное поле к этому отношения не имели.

Сначала Силвест был просто поражен абсурдным поведением этих предметов, но вскоре понял, что за ним стоит жесткая логика; просто она совершенно чужая. Если предупреждением пренебрегают, оно старается быть доходчивее – разве это не логично?

Но для отвлеченных размышлений вдруг не осталось времени.

– Защитным системам скафандров перейти на автоматический режим, – приказал Садзаки. Его голос утратил обычное ледяное спокойствие и поднялся почти на октаву. – Похоже, эти штуковины собираются нас раздавить.

Как будто это не было понятно без его комментариев!

Слова образовали вокруг них сферу, а затем каждый неуклюже полетел по спирали. Силвест предоставил своему скафандру полную свободу действий. Тот первым делом опустил щиток, защищающий глаза даже от ослепительных плазменных взрывов. Потом временно отключил системы ручного управления. Это было разумно: работу скафандра человек не сделает лучше, а значит, не надо и вводить его в соблазн.

Даже за опущенным щитком перед глазами Силвеста полыхал фейерверк. Было понятно, что лишь оболочка скафандра отделяет его от мультиспектральной радиационной бури. Снова и снова срабатывали двигатели, бросая его вперед и назад, вверх и вниз, да с такой силой, что темнело в глазах, словно он ехал на поезде сквозь череду коротких тоннелей в горах. Казалось, что скафандр пытается удрать, мечется в разные стороны, но всякий раз напарывается на мощный удар.

Наконец Силвест потерял сознание по-настоящему и надолго.

«Печаль расставания» разгонялась, пока не набрала четыре g постоянного ускорения. Время от времени программа резко меняла ее курс, на тот случай, если субсветовик решит применить против шаттла кинетическое оружие. Бо́льших перегрузок находившиеся на борту шаттла люди не смогли бы выдержать без скафандров или противоперегрузочных костюмов. Конечно, и четыре g – не рай, особенно для Паскаль, еще менее привычной к таким делам, чем Хоури. Это означало, что из кресел не встать, что движения рук должны быть сведены к минимуму. Правда, можно было разговаривать и даже вести что-то вроде вялых дискуссий.