Стивен Бакстер - Бесконечная земля

– Рядовой Перси?

– Да. Во всяком случае, я уже знал о нем и его подвигах. Но потом в последовательной версии Чедар-Горж, в Сомерсете, мои неутомимые исследователи обнаружили полный скелет мужчины средних лет, которому принадлежали окаменевшая бутыль сидра, несколько монет и золотые часы производства середины восемнадцатого века, от которых остались только золотые и латунные детали. В пещере было сыро, но сохранились сапоги, которые слегка блестели, как и сам бедолага, благодаря тонкой пленке карбоната кальция, накапавшей с потолка. Интересно, что сапожных гвоздей и металлических наконечников шнурков мы нигде не нашли. Я рисую тебе общую картину, Джошуа.

– Довольно мрачную.

– Терпение. Вот что самое интересное в данном конкретном случае. Труп был обнаружен лишь потому, что лежал, просунув пальцы одной руки в маленькую щель внизу стены. Мои агенты нашли упомянутого джентльмена, когда исследовали пещеру на нижнем ярусе. Они увидели кости, торчащие из потолка, как будто пленник безнадежно пытался расширить крошечное отверстие. Очень в духе Эдгара Аллана По, не правда ли? Разумеется, они прорыли ход из нижней пещеры, а остальное можешь себе представить. Этот человек оказался отъявленным вором и бродягой, известным среди местных под кличкой Пасха.

– Он перешел? – спокойно спросил Джошуа. – Держу пари, что других входов в пещеру не было…

На мгновение он представил себе, как ледяная вода стекала в темноте по окровавленным пальцам, пока человек пытался выбраться из пещеры, похожей на гроб…

– Наверное, он изрядно выпил. Сестра Серендипити как-то рассказывала, что сомерсетский сидр готовили из свинца, яблок и опилок. Он заблудился, перешел, оказался в маленькой пещере, не понял, что случилось, и, разумеется, еще больше растерялся. Он пытался выбраться, ударился головой, потерял сознание… Я прав?

– Абсолютно. Череп действительно слегка поврежден, – ответил Лобсанг. – Неприятная смерть. Хотел бы я знать, сколько еще людей оказались в ловушке, прежде чем успели понять, что произошло. Прирожденные Путники, Джошуа. История Базовой Земли полна ими, главное – уметь искать. Таинственные исчезновения. Таинственные появления. Загадки запертых комнат. Превосходный пример – Томас Рифмач, шотландский пророк, который, по легенде, поцеловал королеву эльфов и покинул этот мир. В позднейшие времена множество случаев запечатлено в научной литературе и среди разведданных, разумеется.

– Разумеется.

– Ты необычный человек, Джошуа, но не уникальный.

– Отчего ты говоришь мне об этом сейчас?

– Потому что не хочу, чтобы между нами оставались секреты. А еще я собираюсь ступить на опасную почву. Рассказать тебе о твоей матери.

«Марк Твен» двигался на запад почти бесшумно, не считая легких хлопков вытесняемого воздуха.

Джошуа осторожно отвернулся от пышущей жаром рыбины и спросил как можно спокойнее:

– А что ты знаешь о моей матери? Сестра Агнес рассказала мне все, что было.

– Сомневаюсь, потому что она сама не знала историю до конца. А я знаю. И эта история, позволь заметить, в общем и целом позитивная и вдобавок объясняет множество вещей. Думаю, тебе было бы небесполезно. Но если ты скажешь, я выкину эту идею из головы. То есть сотру из памяти навсегда. Выбор за тобой.

Джошуа вновь переключился на рыбу.

– Ты правда думаешь, что я сказал бы: «Не надо, молчи»?

– Прекрасно. Ты, конечно, знаешь – или, по крайней мере, догадываешься, – что сестра Агнес оказалась во главе Приюта в первую очередь в результате случившегося. Я имею в виду скандальные обстоятельства, сопутствовавшие твоему рождению. По сравнению с этим событием изгнание торговцев из храма – просто развеселый мальчишник. Я видел документы, поверь; и я сомневаюсь, что целый конклав кардиналов теперь рискнет отнять у Агнес ее должность. Она знает всю подноготную. И более того… Твоя мать была очень молода, когда забеременела. Слишком молода. Очевидно, Приют недосмотрел. Кстати, твой отец неизвестен даже мне.

– Я знаю. Мария не назвала его имени.

– При старом порядке вещей ее жизнь представляла собой каждодневное покаяние. Соответствующие письменные показания относительно того, каким образом это происходило, хранятся в личном сейфе сестры Агнес – а также, разумеется, в моих папках, ожидая подходящего времени, чтобы выйти на свет. Этот порядок был совершенно неприемлем в современную эпоху – точнее, он был неприемлем в любую эпоху, но некогда его терпели.

Джошуа взглянул на Лобсанга и бесстрастно произнес:

– Я знаю, что кто-то забрал у Марии браслет. Пустяковая штучка, но его подарила ей мать. Больше у нее ничего своего не было. Так сказала сестра Агнес. Наверное, браслет отняли из суеверия или что-то такое.

– Они правда так считали, да. Хотя к суевериям примешалась изрядная доля мелочной жестокости. Мария в тот момент донашивала ребенка. Да, инцидент вроде бы пустяковый, но она не выдержала. В самое неподходящее время. Поэтому в тот же вечер, когда начались схватки, Мария попыталась сбежать из Приюта, перепугалась и… перешла. И тут ты появился на свет. Точнее, она перешла дважды. Она родила тебя и вернулась на Базовую Землю, оказавшись на обочине возле Приюта, где ее обнаружила сестра Агнес. Она пыталась успокоить девушку, потому что Мария находилась в ужасном состоянии. А потом она поняла, что натворила, и перешла обратно. Вернувшись, она принесла с собой младенца, завернутого в розовый свитер из ангорки, и вручила ошеломленной сестре Агнес, которая даже не поняла, что случилось. Лишь в День перехода, когда переходить стали все подряд, до сестры Агнес дошло. Мария умерла, Джошуа, – умерла от послеродового кровоизлияния. Мои соболезнования. Сестра Агнес не смогла ей помочь при всем своем проворстве. Таким образом, друг мой, твой случай уникален, потому что в момент рождения, хотя бы на минуту, ты с гарантией оказался единственным человеком во Вселенной. В полном одиночестве. Интересно, как это повлияло на твое младенческое сознание.

Джошуа, всю жизнь сознававший далекое и торжественное присутствие Тишины, тоже об этом размышлял. «Мое чудесное рождение», – подумал он.

Лобсанг продолжал:

– Ну что? Ты ведь знал не все, да? Ты теперь лучше понимаешь самого себя?

Джошуа уставился на него.

– Рыбу нужно вынуть, пока не пережарилась.

Лобсанг молча наблюдал за Джошуа, который уписывал внушительный кусок рыбы, жаренной с тонко нарезанным репчатым луком (шалота на борту не нашлось), зелеными бобами и соусом, состав которого даже сверхчуткий нос Лобсанга не распознал до конца, хотя, несомненно, там было много фенхеля. Он смотрел, как Джошуа методично мыл и вытирал до блеска разнообразную утварь и приводил кухню в порядок, который вполне можно было назвать армейским.