Стивен Танни - Стопроцентно лунный мальчик

— Так о чем ты говорил? Девчонка сняла с тебя очки, что ли?

Иеронимус понял, что разговаривать о таких подробностях с Брейгелем — пустая трата времени. Пытаясь объяснить приятелю, что такое лунарный офтальмический символяризм, зачем нужны защитные очки и почему носителям ЛОС до конца жизни запрещается покидать Луну, Иеронимус каждый раз наталкивался на полное, хотя и дружелюбное, равнодушие. Все эти сложности Брейгелю были недоступны, к тому же он постоянно отвлекался. На его взгляд, Иеронимус носил очки просто так, без всякой причины.

Впрочем, Иеронимус и не собирался обсуждать с другом-дебилом тонкости лунарного офтальмического символяризма. Ему нужна была конкретная услуга.

— Слушай, у тебя ведь есть водительские права?

— А то!

— Ты не мог бы одолжить у матери машину и отвезти меня сегодня вечером в Зону первого ЛЭМа?

— Первого ЛЭМа? Ты же там был вчера.

— Был, и мне опять нужно.

— Так, предполагаю, тут замешана девица, с которой ты вчера ушел у всех на виду! Она что, там живет? Местная ЛЭМ-зоновская лисохвостка?

— Она с Земли.

Брови Брейгеля поползли вверх так стремительно, что Иеронимусу даже показалось, будто у его приятеля сплющился череп.

— С Земли?

— Ну я же говорю.

— Девчонка с планеты-прародительницы шаталась одна по Зоне первого ЛЭМа?

— Даже не верится, правда?

— И что было? Вы с ней позволили себе окунуться в роскошества перипатетической эротомистики?

— Нечего мне голову морочить своими дурацкими словечками.

— Ваши губы соприкоснулись?

Иеронимус вздохнул.

— Если ты хочешь узнать, целовались мы или нет — то да.

— Долго? С языком?

— Брейгель, ты же знаешь, я ненавижу такие вопросы.

— Прости, я забыл, что ты у нас с комплексами.

— Нет у меня никаких комплексов. Что ты лепишь?

— Клеллен всем рассказывает, что у тебя комплексы.

— Клеллен? Она-то здесь при чем?

— Она говорила в классе, что в жизни не тискалась с таким закомплексованным парнем.

— Врет она! Я с ней никогда такими вещами не занимался.

— А она говорит, было. Говорит, что ты классно целуешься, а насчет потискаться — вообще никакой.

— Много она понимает! У Клеллен с головой не все в порядке.

— Так вы не целовались?

— Целовались, но просто так, не всерьез.

— А есть разница?

— Еще бы, придурок! «Просто поцеловаться» — это значит… Ну, просто поцеловаться. Раз или два. Не больше десяти минут. А всерьез — это уже не только поцелуи, а еще и обниматься, и всякое такое…

— Клеллен говорила, вы с ней полдня обжимались на вечеринке у Мегги-Мэг, и другие тоже видели…

— А, вот ты о чем! Брейгель, на той вечеринке все упились в лохмотья…

— Клеллен — горячая штучка.

— Да, но, по-моему, она совершенно чокнутая.

— Может, и чокнутая, только я бы согласился нюхнуть из Джескеровой серебряной коробочки, если бы мне за это разрешили облизать ее зубки! Я сто раз к ней подваливал, да она меня отшивает! А ты с ней обжимался, и это всем известно!

— Слушай, я не хочу о ней говорить. Отвезешь меня сегодня?

— Что я тебе, персональный шофер? Лакей-камердинер? А если маме понадобится машина?

— Ты сам говорил, твоя мама никогда на ней не ездит.

— Ездит иногда.

— Ну купи ей ящик пива, и она никуда не поедет.

— Знаешь, я бы тебе должен челюсть свернуть на сторону за такие слова!

— Брось, ну соглашайся. Поедем в Зону первого ЛЭМа!

Брейгель уставился в пространство.

— Девчонка с Земли… Как, бишь, ее зовут?

— Окна Падают На Воробьев.

— Это как? «Окна» — имя, «Падают На» — второе имя, «Воробьев» — фамилия?

— Нет. Просто имя, вся фраза целиком. А фамилию ее я не знаю.

— Наверное, при такой красоте непринципиально, как ее зовут. У нее, кстати, нет сестры или подружки? Иначе я не играю, езжай себе на поезде. Я не согласен дежурить при тебе на подхвате, пока вы будете с этой земной труляляшечкой языки узлом завязывать!

«Иисус и Пикси! — мысленно вскипел Иеронимус. — Вот дурак проклятый, кратер вместо башки!»

— Что-то мне подсказывает, — продолжал Брейгель, шумно отхлебнув заг-зага, — что у тебя нет возможности позвонить этой инопланетной конфетке?

— Не могу я ей звонить. Мы договорились встретиться сегодня в восемь у колеса обозрения. Там есть такой парк аттракционов… А если я позвоню в гостиницу, могут быть неприятности из-за вчерашнего.

— Ну, удачи тебе! А я тебя не повезу. Ненавижу Зону первого ЛЭМа. Поеду, только если для меня тоже найдется парочка придатков в комплект к моим…

— Стоп! Я понял! Знаешь что, давай позвоним Клеллен? Она же тебе нравится? Пусть едет с нами. Доберемся до Зоны первого ЛЭМа, я найду ту девочку с Земли, а потом разделимся. Может, у тебя с Клеллен что-нибудь и выйдет. Ну, как идея?

Иеронимус считал, что очень хитро придумал. Брейгель внимательно выслушал, подумал минутку и вдруг расхохотался.

— Клеллен! Куда же без нее! Иеронимус, я ценю твое великодушное предложение состыковать меня с королевой геля для волос, но у меня есть информация из самого верного источника, откровенно говоря — от самой Клеллен. Сегодня вечером она занята!

— Погоди, о чем это ты?

— О, Клеллен такая нехорошая девочка! У нее сегодня горячее свидание с Питом.

— С Питом?!

— У тебя в голове мозги или лосиные какашки? Пит — это тот парень, с которым мы встретились вчера на экскурсии. Он еще зацепился языком с нашей лапочкой Клеллен. Знакомый твой, спортсмен, голова — сплошная кость. Не поедет с нами Клеллен, она вечером ведет Пита в мотель, там, недалеко от Телстар-Тауэрс. Мотель! Вот похабство, скажи?

Иеронимус уставился в кружку с горячим фледдеркоппеном. Фиолетовые завитки на поверхности постепенно расплывались, превращаясь в лохматые круги. Зачем он пьет эту кошмарную жижу? Зачем вообще приходит в такие вот забегаловки и дружит с такими вот людьми?!

Жуткая псина О’Луни опять принялась гавкать на бомжей, которые колотили в плексигласовую дверь, пытаясь прорваться обратно.

И тут Брейгель выдал по-настоящему омерзительную идею. И едва он закончил говорить, Иеронимус уже знал, что так и будет. Деваться-то некуда: если он хочет снова увидеть проклятое колесо обозрения, то вынужден будет пойти на эту чудовищную сделку.

— В общем, Клеллен отпадает. Иеронимус, есть еще одна девчонка, с которой мне жестоко хочется встретиться. Я знаю, вы дружите, часто видел тебя с ней. Такая, в очках и с синими волосами…

Иеронимус терпеть не мог, когда сталкивались два его мира. Он вообще ненавидел мешать разные компании, тем более такие! Его не тревожило, как бы чего не случилось между Слинни и Брейгелем, — он знал с абсолютной, непоколебимой уверенностью, что здесь всем тупикам тупик. Слинни Брейгель не понравится, и точка. Зато при мысли о встрече Слинни с Окна Падают На Воробьев начинали ныть зубы и поджимались пальцы на ногах.