Роберт Шекли - В темном-темном космосе (сборник)

– Вопросы есть? – спросил Карнер.

Руку поднял серьезный парень в черных роговых очках.

– Допустим, – сказал он, – мы пишем о том, что некий межзвездный альянс планирует захватить Землю. Можно ли для пущего контраста изобразить врагов Земли вероломными злодеями?

Парень интересуется политикой, усмехнулся про себя Эдди и с надеждой посмотрел на часы.

– Лучше не надо. – Карнер по-свойски присел на краешек стола. – Наделите их человеческими качествами, покажите читателю, что эти инопланетяне – не важно, одна у них голова или пять – испытывают чувства, которые нам понятны. Пусть они радуются и страдают, совершают ошибки и сбиваются с пути. Абсолютное зло давно вышло из моды.

– А их вождь – можно его сделать законченным злодеем? – не унимался юноша, торопливо записывая каждое слово Карнера.

– Думаю, да, – глубокомысленно протянул Карнер. – Но и у него должна быть мотивация. Кстати, когда возьметесь за такой материал – обзорного типа, – не вздумайте сбрасывать со счетов проблемы инопланетян. Скажем, у них двадцатимиллионная армия – так ведь каждого солдата надо накормить. Если правители пятидесяти разбросанных по космосу звездных систем слетаются на тайный совет, не забывайте о том, что все они говорят на разных языках и у них разное устройство нервной системы. Да и с позиций логики нападение на Землю не слишком обоснованно: кругом уйма планет, зачем завоевывать именно эту?

Парень в роговой оправе робко кивал, продолжая судорожно строчить. Эдди подавил зевок. Ему больше нравилось представлять отрицательных героев абсолютными, законченными злодеями. Так их описывать гораздо легче. И вообще, все это ему страшно наскучило…

Карнер отвечал на вопросы еще полчаса. Не надо, убеждал он студентов, изображать Венеру как «опутанную джунглями влажную зеленую преисподнюю». И никогда, никогда в жизни не пишите, что Луна «рябая», «испещренная оспинами» или «покрытая шрамами от вековых метеоритных бомбардировок»…

– Все это уже сказано, – объяснял он. – Миллионы раз. Выкиньте из головы все эти клише. Хватит уже называть красное пятно Юпитера «злобным багровым глазом», и кольца Сатурна вовсе не обязательно сравнивать с нимбом, и не путайте, наконец, венерианцев с венецианцами…

– Это все типичные ошибки, – подытожил профессор. – А теперь задание: к следующему разу жду от каждого из вас по тысяче слов. Выберите любую планету и опишите ее – только свежо, без упомянутых мной клише. На этом все.

– Ну, как тебе? – спросил Морт в коридоре. – Классный мужик, правда? Я имею в виду – свое дело знает.

– Я не буду ходить на этот курс, – внезапно принял решение Эдди.

– Что? Это почему?

– Знаешь, – сказал Эдди, – я не понимаю, почему нельзя называть пятно Юпитера «злобным багровым глазом». Я так и написал в рассказе месяц назад, и мне понравилось. И этот венецианский тренгенер – я вот думаю, что он все-таки чудище, и намерен описывать его именно так.

Он замолчал, и на его лице отразилась убежденность.

– А если честно – ну не люблю я эту вашу журналистику! Зачем мне карнеровский спецкурс по документальным очеркам? Я хочу заниматься художественной литературой!

Осознавая важность момента, капитан Пауэлл напустил на себя беззаботный вид и вошел в рубку «Рискового». Поначалу он даже подумывал засвистеть, но потом решил, что не стоит. В конце концов, это не в его стиле, а астронавты шкурой чуют неладное, их даже мелочи настораживают.

– Всем привет, – сказал он и плюхнулся в мягкое кресло. Дэнтон, штурман, кивнул, от души зевнув. Бортинженер Аррильо посмотрел на часы.

– Стартуем по графику, Сэм?

– Ну да, – ответил Пауэлл. – Через два часа.

Бортинженер и штурман буднично покивали головами, словно полеты на Марс – дело совершенно обычное. Капитан, помедлив немного, добавил:

– Мы, кстати, берем на борт еще одного члена экипажа.

– Это еще зачем? – Загорелое лицо Дэнтона выразило недоверие.

Аррильо угрожающе поджал губы.

– Третий штаб распорядился, в последний момент, – как ни в чем не бывало ответил Пауэлл. Его подчиненные даже не шевельнулись, однако капитану почудилось, будто они на него надвигаются. Необъяснимая сила всегда сближает членов экипажа, заставляя блюсти замкнутость круга и охранять свою территорию.

– И какую работу поручили новичку? – поинтересовался Аррильо. Коренастый и очень смуглый, с острыми зубами и кучерявой черной шевелюрой, он напоминал чудовищно умного жесткошерстного терьера, готового всегда облаять чужого пса, даже если такового поблизости нет.

– Вы ведь знаете про паранормов? – как бы невзначай спросил капитан.

– Еще бы! – живо отозвался Аррильо. – Слыхал я про этих шизиков.

– Да не шизики они, – задумчиво протянул широколицый Дэнтон.

– Значит, – продолжил Пауэлл, – вы и про Уэйверли слышали. Тот парень, что пытается приспособить паранормов к жизни в обществе, найти их способностям применение. У него под опекой телепаты, предсказатели погоды и прочие таланты.

– Про Уэйверли я в газете читал, – сказал Дэнтон. – Его питомцев еще называют экстрасенсами.

– Точно. В общем, этот тип, Уэйверли, собирает экстрасенсов чуть ли не на помойках, подыскивая им нормальную работу. Верит, что их дару есть применение.

– То есть мы берем на борт паранорма? – уточнил Дэнтон.

– Точно, – ответил Пауэлл, внимательно присматриваясь к подчиненным. Астронавты – народ забавный, многие из них прикипают к одиночеству и опасностям космоса и при этом наглухо закрываются от внешнего мира. А еще эти труженики новейшей области человеческой деятельности – жуткие ретрограды. Если старое работает, то зачем вводить новое, ведь оно может стоить тебе жизни!

Принять в свои ряды паранорма им будет очень нелегко.

– Кому он нужен? – злобно спросил Аррильо, явно встревоженный, что из-за новичка его собственный авторитет пошатнется. – Не хватало еще, чтобы у нас на борту кто-то мысли читал!

– Он не читает мысли, – попытался успокоить его Пауэлл. – Наш новичок займется другой, очень важной работой.

– Какой же? – поинтересовался Дэнтон.

Пауэлл нерешительно помедлил и наконец выдавил:

– Он должен помочь нам при взлете.

– Как?!

– С помощью телекинеза, – протараторил Пауэлл. – Наш новенький передвигает предметы силой мысли.

Дэнтон ничего не ответил, зато Аррильо, поглядев на капитана, разразился хохотом:

– Силой мысли! А у него извилины от натуги не распрямятся?

– Распрямятся – так мы из них веревочки свяжем и сделаем для него упряжь!

– Смотри, чтобы тебя самого не запрягли, Сэм!

Пауэлл широко улыбнулся, мысленно похвалив себя за остроумие. Лучше уж пусть члены команды над ним смеются, чем бьют по морде.