Саймон Грин - Сумерки Империи (сборник)

Разведчица, как обычно, казалась спокойной и собранной. Она прямо смотрела в полумрак, легонько похлопывая по ноге плоской стороной меча. Доктор Уильямс жизнерадостно вертел головой, возбужденный чужим лесом, и улыбался. Космодесантники негромко переговаривались. Корби вроде немного нервничал – но он всегда нервничает. Линдхольм выглядел расслабленным и ничем не озабоченным. Вероятно, человека, который остался жив, пройдя арены Голгофы, мало что может испугать. У Меган де Шанс лицо было бледным, а глаза – совершенно отсутствующими. Хантер слегка скривил рот. От экстрасенсов есть свой прок, но верить им нельзя. Как и разведчики, они не вполне люди. Не настолько люди, чтобы не учитывать это в критической ситуации.

Хантер снова посмотрел на лес. Тот казался спокойным, едва ли не мирным. А может, он и есть такой. По большому счету, это не важно. Капитан сделает свое дело, что бы ни случилось. Волк-IV – возможность реабилитироваться, хотя бы для себя, если не перед Империей. Хантер оказался плохим капитаном космического корабля, потому что проявил слабость, позволил страху возобладать над ним. Теперь он будет действовать правильно, в точном соответствии с уставом и его параграфами. Теперь он не провалит боевую задачу. Чего бы это ни стоило. Хантер неторопливо пошел в сумрак леса, и группа последовала за ним.

Они осторожно двигались в угнетающей тишине, вслушивались и всматривались, но не было ничего, кроме скупого света и мягкого, приглушенного отзвука их шагов. Капитан секунду исподтишка смотрел на Кристел. Беспокоит ли ее хоть что-то, что беспокоит обычных людей? Например, прокол, ошибка, выполнение задачи на уровне хуже своей квалификации? Хантер чуть не рассмеялся над своей глупостью. Кристел – разведчица, орудие смерти и разрушения, которое просто выглядит как человек. Весь юмор немедленно улетучился, когда Хантер подумал, что это значит в перспективе. Группа выживет на Волке-IV, если научится работать вместе, командой. А капитан был совсем не уверен, что с Кристел такое возможно. Да и с экстрасенсом, кстати. Хантер усмехнулся: он отвечает за группу, деваться некуда – он это сделает возможным. Капитан покинул боевой порядок, подошел к Кристел, чтобы они могли спокойно говорить и другие их не слышали.

– Разведчица, скажите, пожалуйста, какой у вас практический опыт общения с чужими культурами?

Кристел бросила на него краткий взгляд и снова обратила внимание на лес.

– Только с двумя, капитан. Первый – на Локи, второй – на Гренделе.

Больше она ничего не сказала. И не нужно было говорить. На Гренделе чужие оказались не туземцами. Это были роботы-убийцы, созданные с помощью генной инженерии и заснувшие, а их хозяева давным-давно исчезли. Те, с кем предполагалось воевать, тоже пропали, но когда археологи разбудили роботов, они проснулись с яростной жаждой боя. Их оружие было сокрыто вместе с ними: вживленные высокие технологии, сопоставимые с любым оружием Империи. Чудовища, и неудержимые. Они стерли в порошок всех, кого посылали против них. К счастью, эти чужие не располагали космическими кораблями. На Гренделе они оказались в западне. В конце концов в дело вмешался Имперский флот и с околопланетной орбиты методично выжег всю поверхность.

А Кристел работала с археологами как разведчица. То есть именно она не заметила первых признаков опасности. Неудивительно, что ее отправили в Адскую группу.

Неприятное открытие обеспокоило Хантера больше, чем ему хотелось бы себе в этом признаться. Очевидно, любой разведчик в Адских группах – второсортный, но капитан считал, что свое-то дело, по крайней мере, они знают… Он поморщился, поняв, как безотчетно полагался на знания и опыт Кристел в надежде на помощь в первые дни на Волке-IV. Теперь, похоже, весь груз придется тащить в одиночку.

Кристел наблюдала за капитаном краем глаза. Все мысли Хантера она прочла на его лице. Пусть понервничает; она еще докажет, кто прав. Никто бы не заметил этих признаков на Гренделе. Ни один разведчик не сталкивался ни с чем подобным ни до того, ни после. Ее вины не было, как бы ни решила после Империя. Кристел внимательно смотрела на окружающий лес, но больше думала о чужом городе. Она чувствовала, как изнутри нарастает знакомое возбуждение. Вызов, брошенный неизвестностью; возможность столкнуться с чужой культурой и доказать свое превосходство единственным способом, который в конечном счете решает все: дисраптером и мечом. Кристел в глубине души усмехнулась. Поработай как следует с этим чужим городом, и Империя вернет тебя к прежней службе. Всякое случается.

Меган де Шанс шла по лесу потупя взор. Смотреть было не на что, но она чувствовала: они не одиноки. Повсюду ощущались внимательные глаза – взгляды словно давили на кожу. Меган держала мозг наглухо закрытым, чтобы давление не стало чрезмерным, не захлестнуло ее, как волна. Она подняла голову и заставила себя глядеть по сторонам, но, кроме леса, ничего не было. Вокруг смутно вырисовывались высокие закрученные стволы, они темнели и поблескивали в полумраке, оставленном чужим солнцем. Листва вблизи казалась противно-желтой, как прогорклое масло. На бугристой и изъязвленной черной коре экстрасенс могла бы при желании увидеть чужие лица. Деревья стояли плотно, но то тут, то там расступались, открывая узкую тропу, по которой двигалась группа. Де Шанс с трудом сглотнула. Раз есть тропа, значит, кто-то или что-то постоянно здесь ходит. Или ходил. Может быть, она ведет прямо к городу.

– Капитан, – отчетливо произнесла Меган, – думаю, нужно ненадолго задержаться.

Хантер поднял руку, и группа остановилась. Он посмотрел на де Шанс:

– В чем дело, экстрасенс?

– Тропа, по которой мы идем, слишком утоптана для природной, капитан. И меня не оставляет чувство, что за нами наблюдают.

Хантер медленно кивнул в знак согласия:

– Прослушайте лес, экстрасенс. И скажите, что услышали.

Де Шанс с видимой неохотой выполнила приказ. Глаза у нее стали пустыми. Дыхание сделалось медленным и ритмичным, в лице, мышцы которого совершенно расслабились, не осталось ничего от нормального человека. Хантер отвел взгляд. Он не первый раз видел экстрасенса в глубоком трансе, но привыкнуть к этому не мог. Все равно что глядеть на посмертную маску. Де Шанс открыла глаза, лицо ее снова обрело форму и смысл, как перчатка, надетая на руку.

– Капитан, здесь что-то есть, но я не могу зацепиться. Что-то бодрствует и знает о нашем присутствии, и ему больно. Ужасно, до безумия больно. Я сначала подумала, не грезит ли оно – ощущение было, словно смотришь со стороны чужой ночной кошмар. Но боль слишком реальна для кошмара.

– Конкретнее, – попросил Хантер. – Вы говорите об одном создании? Больше в лесу ничего нет?