Лиза Татл - Шторм в Гавани Ветров

– С’Релла, дай тазик!

– Ничего… Я могу ходить… Пусти… – Но голос ее прервался, потому что ее стошнило. К счастью, С’Релла успела вовремя.

Все еще пошатываясь, но чувствуя себя немного лучше, Марис с помощью Эвана добрела до кровати.

– В чем дело? – спросила она.

Он встревоженно покачал головой:

– Наверно, еще слишком рано. – Потом торопливо добавил: – Мне надо навестить больного ребенка. Я вернусь через час. Не вздумай вставать до моего возвращения.

Когда Эван снял лубки с ее руки, Марис была вне себя от радости: рука срослась правильно, хорошо двигалась. Конечно, понадобятся долгие тренировки, чтобы укрепить мышцы, прежде чем она сможет летать, но мысль о предстоящих часах нелегких упражнений после безделья, длившегося целую вечность, только веселила ее.

С’Релла сообщила, что должна улететь – Правитель Тайоса прислал гонца.

– Ему надо передать срочное послание на Северный Аррен, – объяснила она Марис и Эвану, брезгливо морщась. – А его летатели отправлены с другими поручениями. Но мне уже все равно пришло время возвращаться на Велет.

Они сидели за круглым деревянным столом на кухне, пили чай и ели бутерброды. Прощальный завтрак. Марис потянулась через стол и взяла С’Реллу за руку.

– Мне будет тебя не хватать, – сказала она. – Я так рада, что ты прилетела ко мне.

– Постараюсь вернуться при первой возможности, – ответила С’Релла. – Но, боюсь, мне не дадут передохнуть. Я расскажу твоим друзьям, что ты опять здорова, пусть они не тревожатся.

– Марис еще не совсем здорова, – тихо обронил Эван.

– Это просто дело времени, – бодро возразила Марис. – Я, наверно, уже начну летать, когда сообщение С’Реллы достигнет всех летателей. – Она не могла понять, почему Эван так мрачен. А ей-то казалось, что, освободив ее руку от лубка, он разделит ее радость. – Возможно, мы встретимся в небе, прежде чем ты успеешь вернуться сюда!

Эван посмотрел на С’Реллу и предложил:

– Я провожу тебя до дороги.

– Не утруждайся. – Она улыбнулась. – Я не заблужусь.

– Но мне хочется тебя проводить.

Марис насторожила его настойчивость.

– Скажи здесь, – попросила она тихо. – Что бы это ни было, я должна знать.

– Я не лгал тебе, Марис. – Он тяжело вздохнул, его плечи поникли, и Марис внезапно увидела, что он совсем старик.

Эван откинулся на спинку стула, продолжая смотреть прямо ей в глаза.

– Ты не думала о том, почему у тебя кружится голова, когда ты встаешь, садишься или слишком резко поворачиваешься?

– Я еще слаба. Мне нужно соблюдать осторожность. Вот и все! – Марис словно оправдывалась. – О переломах я уже забыла.

– Да-да! О твоих конечностях можно уже не беспокоиться, но есть еще что-то, что невозможно вправить, и само оно не заживает! Что-то повреждено в твоем мозгу, и это сказывается на координации движений, способности оценивать расстояние, а то и на зрении. Что именно, я точно сказать не могу – я ведь знаю так мало! Да и никто толком, наверно, не разбирается…

– Никакого мозгового повреждения у меня нет, – настойчиво перебила Марис. – Сначала меня тошнило, я слишком ослабела, но теперь мне гораздо лучше. Я могу ходить – ты ведь не будешь спорить? И снова смогу летать.

– Ты постепенно приспосабливаешься, вырабатываешь навыки, – согласился Эван. – Но чувство равновесия у тебя нарушено. Для жизни на земле это скорее всего сгодится. Но в воздухе… Возможно, ты утратила способность, необходимую для полетов. А без нее, я уверен, ты летать не сможешь.

– Что ты знаешь о полетах? Как можешь ты судить о том, в чем я нуждаюсь в воздухе? – Голос у нее был холодным и твердым как лед.

– Марис! – прошептала С’Релла и хотела взять подругу за руку, но та вырвалась.

– Я тебе не верю, – отрезала Марис. – Если сейчас что-то и не так, то со временем все пройдет. И я снова полечу. Ну, иногда меня подташнивает. Невелика беда! Почему ты предполагаешь худшее? Почему я должна тебе верить?

Эван молчал, задумавшись. Потом встал и прошел в угол у черного хода, где лежали дрова, а также длинные плашки – остатки от тех, которые он приготовил для лубков. Он выбрал одну, длиной около шести футов, шириной в семь дюймов, а толщиной примерно в два, и положил ее поперек половиц. Потом выпрямился и взглянул на Марис:

– Сможешь пройти по ней?

Марис насмешливо подняла брови, но внутри у нее почему-то все сжалось. Конечно, она пройдет. Не выдержать такого испытания?

Она медленно поднялась со стула, уцепившись рукой за край стола, плавно прошла к планке – и пол не вздыбился, не ускользнул из-под ног, как в первый день. У нее нарушилось чувство равновесия? Какая чушь! Она не упадет ни на ровном полу, ни с плашки высотой в два дюйма.

– Не проскакать ли мне по ней на одной ноге? – осведомилась она у Эвана.

– Просто пройди, как ходишь всегда, – ответил он серьезно.

Марис встала на плашку одной ногой: доска оказалась слишком узка, чтобы поставить обе ступни, а потому она вынуждена была сразу сделать второй шаг. Ей вспомнились карнизы на обрывах, по которым она беззаботно бегала в детстве. А ведь некоторые были уже!

Плашка подрагивала и смещалась у нее под подошвами. Марис почувствовала, что падает набок, и невольно вскрикнула. Эван подхватил ее.

– Ты нарочно подвинул доску! – крикнула она в ярости и тут же поняла, что ведет себя глупо, по-детски. Эван молча посмотрел на нее, и Марис попыталась успокоиться. – Извини, – виновато сказала она. – Дай мне попробовать еще раз.

Он разжал руки, и Марис снова встала на плашку. Стиснув зубы, она прошла три шага и зашаталась. Одна нога соскользнула на пол. Выругавшись, она сделала еще шаг, и опять плашка словно сместилась. Хотя ее нога коснулась половицы, Марис все-таки сделала очередной шаг и перегнулась, теряя равновесие.

На этот раз Эван ее не подхватил. Она упала на четвереньки и сразу вскочила. Голова у нее шла кругом.

– Довольно, Марис. – Ласковые руки Эвана решительно оттащили ее от доски. Она услышала, что С’Релла тихо всхлипывает.

– Ну, хорошо, – сказала Марис, стараясь скрыть отчаяние, – со мной что-то не так, согласна. Но ведь я продолжаю выздоравливать. Дай мне время, и все пройдет. Я буду летать.

Утром Марис взялась за упражнения с удвоенным упорством. Эван принес ей набор каменных гирь, и она начала поднимать их. Но тут же убедилась, что не только поврежденная, но и здоровая рука очень ослабели за время болезни.

Собираясь как можно скорее испытать себя в воздухе, она отослала свои крылья в башню, чтобы личный кузнец Правителя занялась их починкой. И хоть та была поглощена приготовлениями к надвигающейся войне, но просьба летателя есть просьба летателя, и кузнец обещала выпрямить и восстановить распорки к концу недели. Она сдержала слово.