Энн Агирре - Анклав

Невидимка подумал – по лицу видно было, что он не уверен в ответе. Он сразу стал выглядеть как мальчишка.

– Ну… Отец сказал, что люди давно покинули города. Ушли на север. И на запад – чтобы держаться подальше.

– От чего?

– Не знаю…

– А может, мы сможем отыскать ответ? – воодушевилась я. – Мы же нашли одну книгу! Просто так, случайно! А сколько их тут таких лежит, нас ждет?

Он остановился и посмотрел на меня, морща лоб и что-то припоминая:

– Отец говорил мне, что есть такие места, где их очень много. Библиотека – вот как они называются.

– Место для хранения книг? Ты знаешь, где оно?

Невидимка помотал головой:

– Нужно поспрашивать людей. Но в городе слишком опасно вот так бродить и искать непонятно что. Бандиты засекут.

– Кого же нам тогда спросить?

Я поглядела во тьму – и поежилась: мне показалось, что тьма посмотрела в ответ.

– А ты считаешь, нам нужно все-таки пытаться ее отыскать, эту библиотеку? Или нет?

– Ну, сейчас-то мы можем делать все, что захотим! Но я думаю, правильный вопрос звучит так: а насколько ты заинтересована в том, чтобы знать правду?

– Настолько, насколько можно заинтересоваться, – неожиданно для себя выдала я.

А ведь точно! Хватит с меня полуправды! И откровенной лжи! Хватит скармливать мне всякую чепуху – меня ею в мелком возрасте перекормили! Я хотела понять, узнать правду – как никто из людей, поколение за поколением живших и умиравших там, внизу. Я действительно этого хотела.

– Что ж. Тогда мы можем пойти и поговорить… кое с кем. У отца был друг… Думаю, он уже умер, но у него была дочь. Перл [4]могла бы нам рассказать – если она, конечно, еще жива. Ее отец хранил карты.

Я чувствовала себя полной дурой, но все же спросила:

– Карты чего?

– Всего. Где что расположено. Точнее, было расположено, до того, как город превратился в руины.

Хм. Невероятно. Если бы мы располагали полной картой туннелей, мне бы не пришлось считать шаги, запоминая каждый поворот. Я бы просто выучила пути и, отправляясь во тьму, вызывала бы в памяти схему. У нас были карты маршрутов, по которым часто ходили: например, дорога в Нассау. Но мы понятия не имели, куда вели боковые ответвления. И не знали, где находятся тайные комнаты, набитые артефактами – ну, как та, которую обнаружил Невидимка.

Однако возбуждение и восторг быстро уступили место разочарованию: как я могла забыть, что все это – больше не моя работа? Смысл что-то искать и разузнавать? На руках у меня шесть шрамов, но я больше не Охотница. Мне некого защищать.

– А ты сможешь ее отыскать?

– Если она не перебралась жить в другое место. Если… в общем, тут много всяких «если».

– А почему ты не пошел к ней после того, как твой Производитель…

– Потому что до ее дома было слишком далеко. Я едва успел добраться до туннелей.

– А сейчас, ты считаешь, у нас есть шанс добраться?

– Ты – сильная, – сказал он. – И мы больше не глупые мелкие.

Остальную часть ночи мы прошагали в молчании. Невидимка оглядывался, примечая ориентиры и знакомые улицы. Я шла следом и думала: каково это? Вспоминает ли он, как ходил по этим местам со своим Производителем? Наверное, подобные воспоминания – они как из другой жизни… Я попыталась представить себе жизнь на Поверхности, но даже сейчас, здесь, когда Поверхность – вот она, вокруг меня, я чувствовала себя как во сне: вот-вот безумное, дикое сновидение завершится, Шнурок пнет меня в бок и сурово поинтересуется, собираюсь ли я вставать и отправляться на работу.

В темноте я видела неплохо, и потому почти сразу заметила эти тени – боковым зрением. И уже не отпускала их взглядом, следила. Они крались за нами, но вроде как не проявляли желания напасть. И неизвестно, что хуже. Может, они просто ждут, как и говорил Невидимка, когда их соберется побольше. Тогда и нападут…

– Ты их видишь? – прошептала я.

– Да. Это бандиты. Я тебе говорил – они вернутся, и вернутся большой толпой.

– Сколько их? Можешь сосчитать?

Он лишь покачал головой:

– Их будет по меньшей мере в два раза больше, чем тогда. Тогда они нас недооценили, но это не повторится.

Он не успел договорить – а на нас уже бросились. Их было не меньше двадцати. Некоторые даже не вышли из возраста мелких. Из-за их роста я поначалу смешалась: все-таки меня учили защищать мелких, а не драться с ними. Вот почему я среагировала недостаточно быстро. Я дралась, но они дрались совсем не как Охотники. Они пинались, кусались и напрыгивали – как дикие звери. А еще их было слишком много – и кто-то треснул меня по затылку со всей силы.

Прежде чем мир погас в моих глазах, я услышала, как Невидимка зовет меня по имени.

Когда я очнулась, стояла темнота. Не ночная – я теперь знала, как выглядит ночь на Поверхности. И не черная, как в туннелях. Это была мягкая темнота ткани. Мне просто завязали глаза. Я попыталась сесть, обнаружила, что руки связаны за спиной – и рухнула вниз лицом на каменный пол. Оружие они тоже наверняка забрали. Пошевелившись, я поняла, что щиколотки тоже связаны.

Вокруг хохотали. Я перестала дергаться в путах – хватит развлекать врагов. Меня грызло беспокойство: где Невидимка? В рот мне тоже запихали какой-то лоскут. Иначе я бы окликнула его – даже если получу сапогом по морде, не страшно.

Звон в ушах прекратился, и я услышала голоса. А потом разобрала слова.

– Чья она теперь? – спросил кто-то.

Тонкий, высокий голос ответил:

– Моя. Я ее завалил! Теперь она – моя собственность!

Мужской голос – низкий, насмешливый – возразил:

– Молодец, волчонок. Но она тебе без надобности, сосунок. Подрасти сначала.

Он подошел и сел рядом. И я поняла – вот этого человека надо бояться. Он очень, очень опасен. Он сорвал с меня повязку, и я в ужасе отшатнулась, увидев его лицо. Его покрывали шрамы – не боевые, как у Невидимки, а специально нанесенные. Глубокие, подкрашенные красным – словно в них стояла кровь. Жуткие, варварские, отвратительные. Может, эти отметины и несли какой-то смысл, но мне он был неведом.

В его глазах – бледных, цвета дождевой воды – отражалось пламя костра, и огоньки плясали в темной глубине зрачков.

– Смотри-ка, очнулась… Откуда ты взялась такая? Где научилась драться, как Волк?

Он стащил завязку с моих волос – прямо как когда-то Невидимка. Но, в отличие от того раза, я не почувствовала ничего похожего на неожиданную радость. Ко мне грубо лезли, и к тому же больно выкручивали шею, прихватив прядь волос в горсть. Он осматривал меня, непристойно разворачивая мое лицо к свету то одной щекой, то другой. Внутри все застыло от страха под этим взглядом. Светлые глаза хищника оценивали странную животинку – не человека.

Я изо всех сил постаралась, чтобы в моих глазах прочиталось: парень, не делай этого. Все кончится плохо, и даже хуже, чем ты думаешь. Но на него это не произвело ровно никакого впечатления. Я свирепо вытаращилась, а он в ответ расхохотался. Я лежала на спине, связанная, беспомощная, и одна мысль колотилась в голове: через мой труп. Не для того я дралась насмерть и вырвалась из подземной тьмы, нет. Он сорвал повязку с моего рта, и мне удалось выговорить: