Аластер Рейнольдс - Пространство Откровения. Город Бездны

Позади стола скромно стояла женщина, одетая в сине-белое вечернее платье. Застежка на платье представляла собой сложную комбинацию двойного герба – Ресургем-Сити и увлажнистов – с эмблемой миксмастеров: две руки, держащие «кошкину колыбель» ДНК. Женщина, как это было хорошо известно Силвесту, не принадлежала к числу настоящих миксмастеров. Из этой гильдии йеллоустонских биоинженеров и генетиков никто не участвовал в экспедиции на Ресургем. Однако их символ, привезенный сюда, выражал веру в науки, связанные с изучением жизни: генную инженерию, хирургию и терапию.

Неулыбчивое лицо женщины в розовом свете казалось землистым. Волосы были собраны в пучок, пронзенный двумя шприцами.

Музыка стихла.

– Я ординатор Мэссинджер, – разнесся по всему залу голос женщины. – Властью, данной мне Ресургемским экспедиционным советом, я могу заключать браки между жителями этого поселения в том случае, если такие союзы не входят в конфликт с генетическими правилами колонии.

Ординатор открыла ларец красного дерева. Там лежал переплетенный в кожу предмет размером с Библию. Женщина вынула его и раскрыла, при этом раздался треск сухой кожи. Открывшиеся поверхности имели матово-серый цвет, как у сланца, смоченного водой. На них поблескивали микроскопические механизмы.

– Положите ладони на ближайшую к вам страницу, джентльмены.

Оба положили руки на ближайшую поверхность. Последовала флюоресцентная вспышка, – это означало, что книга приняла отпечатки ладоней. Затем раздался звонок: биопсия сделана. Когда операция закончилась, Мэссинджер взяла книгу и приложила к ней свою ладонь.

Затем ординатор попросила Жирардо перед лицом присутствующих объявить, кто он. Силвест видел, как по лицам пробежали улыбки. В этом зрелище было нечто абсурдное, хотя Жирардо всячески старался вести себя как ни в чем не бывало.

Затем такая же просьба была адресована Силвесту.

– Дэниел Кэлвин Лореан Силвест. – Своим полным именем он пользовался так редко, что пришлось поднапрячься, чтобы не ошибиться. – Единственный биологический сын Розалии Сютейн и Кэлвина Силвеста, родившийся в Городе Бездны на Йеллоустоне. Я родился семнадцатого января сто двадцать первого стандартного года после второго заселения Йеллоустона. Мой календарный возраст двести двадцать три года. Если же считать с учетом специальных медицинских процедур, то физический возраст составляет шестьдесят лет по шкале Шарова.

– Каковы ваши реализации?

– Насколько мне известно, я реализован лишь в одном воплощении, в той биологической форме, которая делает это заявление.

– Тем самым вы подтверждаете, что вам неизвестны ваши реализации в виде записей альфа-уровня либо иных тьюринговых симулякров, как в этой, так и в иных солнечных системах?

– Мне неизвестно о существовании таких объектов.

Мэссинджер сделала в своей книге несколько пометок специальным стилосом. Точно такие же вопросы были заданы и Жирардо – стандартные параграфы церемонии Йеллоустона. Со времен Восьмидесяти йеллоустонцы крайне подозрительно относились к компьютерным моделям вообще, и в частности к таким, которые несли в себе реализацию личностной души. Особенно им не нравилась возможность того, что некая реализация личности – биологическая или иная – может заключать контракты, ничем не обязывающие другие реализации, в том числе брачный контракт.

– Все это документально подтверждено, – произнесла Мэссинджер. – Невесте разрешается подойти.

В розовом свете возникла Паскаль. Ее сопровождали две женщины, закутанные в мантильи цвета пепла, множество летающих камер, личных телохранителей – механических ос, а также бесчисленные полупрозрачные энтоптики – нимфы, серафимы, летучие рыбы, колибри, росяные капли и бабочки, как бы лившиеся нескончаемым потоком по платью новобрачной. Это было дело рук лучших мастеров-иллюзионистов Кювье.

Жирардо поднял толстые, как окорока, руки и поманил дочь к себе.

– Ты прелестна, – шепнул он ей.

То, что наблюдал Силвест, было красотой, доведенной до компьютерного совершенства. Он знал, что Жирардо видит нечто иное – настоящее, мягкое, человечное. Как будто один из них смотрел на живого лебедя, а другой – на его хрустальную фигурку.

– Положите руку на книгу, – сказала ординатор.

Отпечаток влажной ладони Силвеста был все еще виден – как темная каемка моря вокруг оставленного Паскаль светлого островка. Ординатор попросила ее объявить о своем происхождении подобно тому, как это сделали Силвест и Жирардо. Задача Паскаль была проще, она не только родилась на Ресургеме, но и никогда не покидала эту планету. Ординатор Мэссинджер запустила руку в шкатулку еще глубже. Пока она копалась там, глаза Силвеста рыскали по лицам свидетелей церемонии. Он видел Жанекена, чье лицо было еще бледнее обычного, что казалось почти невозможным. Там, в глубине шкатулки, лежал отполированный до голубого блеска инструмент – нечто среднее между старинным пистолетом и ветеринарным шприцем.

– Узрите же свадебный пистолет, – сказала ординатор, показывая залу содержимое шкатулки.

Холод пронизывал до костей, но Хоури вскоре перестала его замечать – температура превратилась для нее просто в абстрактное качество здешней атмосферы. История, которую ей рассказали товарищи по экипажу, была слишком удивительной, чтобы помнить о холоде.

Они долго стояли возле капитана. Его имя, как ей сказали, было Джон Армстронг Бренниген. Он был стар, невообразимо стар. В зависимости от системы, избранной для определения его возраста, ему было от двухсот до пятисот лет. Обстоятельств его рождения никто не знал, они затерялись в переплетениях политической истории. Кое-кто считал, что он родился на Марсе, но не исключено, что это произошло на Земле, а возможно, где-нибудь в городских трущобах земной Луны или на одном из сотен спутников, болтавшихся в космосе между Луной и Землей в те далекие времена.

– Бреннигену было уже больше ста, когда он покинул Солнечную систему, – сказал Садзаки. – Он долго ждал, когда это станет возможным, и наконец оказался одним из тысячи землян, которые улетели на первом корабле, посланном сочленителями с Фобоса.

– Во всяком случае, на том корабле был некто по имени Джон Бренниген, – вставила Вольева.

– Да, – кивнул Садзаки. – Никаких сомнений, это был он. Потом… проследить его путь становится очень сложно. Весьма вероятно, что капитан умышленно запутал свое прошлое, чтобы сбить со следа врагов, а их к тому времени должно было набраться немало. О нем есть сведения во многих планетных системах, отстоящих друг от друга на многие световые десятилетия. Но ничего достоверного.

– А как он стал вашим капитаном?