Аластер Рейнольдс - Ковчег спасения. Пропасть Искупления

– Это моя подруга. Она хочет кофе. Принеси ей.

Баба зыркнула, нехорошо сощурившись, пробурчала неразборчивое и скрылась из виду. Чуть позже явилась вновь с чашкой жижи, каковую, судя по виду, только что нацедили из коробки передач дальнобойного грузовика.

– Ана, бери, – посоветовала Вольева, – лучше здесь не найдешь.

Инквизитор протянула за чашкой чуть подрагивающую руку и прошептала:

– Не следует меня так звать.

Вольева подвела ее к столу:

– Как не следует звать?

– Ана.

– Но это же твое имя!

– Нет, это больше не мое имя. Не на этой земле. Не в это время.

Облюбованный Вольевой столик прятался в углу, за штабелем пивных ящиков. Илиа смахнула рукавом мусор со стола, уткнула в него локти, уставилась на Ану, уложив подбородок на сцепленные пальцы.

– Ей-богу, не стоит беспокоиться о том, что тебя узнают. На меня тут посмотрели с полным безразличием, а ведь я, после Торна, самый разыскиваемый на планете человек.

Инквизитор, много лет назад носившая имя Ана Хоури, осторожно попробовала густую вязкую жижу, поданную под видом кофе.

– Да уж, Илиа, ты умеешь сбить с толку кого угодно…

Виллемье осмотрелась, сознавая, что выглядит неестественно и подозрительно.

– Тебя можно звать Илиа?

– Так я себя и называю. Но вот фамилию пока упоминать не стоит. Ни к чему лишний раз искушать судьбу.

– Конечно ни к чему. Думаю, мне следует… – Ана против воли снова оглянулась – не подслушивает ли кто тайком? Затем тихо воскликнула: – Илиа, я так рада тебя видеть! Честное слово, просто рада.

– Я тоже скучала по тебе. Подумать только, наше знакомство началось чуть ли не с попыток убить друг друга. Конечно, это дело прошлое…

– Я уже и тревожиться начала. Столько лет ты на связь не выходила…

– У меня были веские причины залечь поглубже.

– Да уж…

Несколько минут обе молчали. Инквизитор, наконец осмелившаяся думать о себе как об Ане Хоури, вспомнила причины дерзкой игры, которую вели теперь обе женщины. Игру придумали сами, поражая друг друга крепостью нервов и изобретательностью. Они прекрасно дополняли друг друга. Но ради максимально эффективной реализации плана пришлось работать поодиночке.

Хоури, не в силах более терпеть, первой нарушила молчание:

– Илиа, какие новости? Хорошие или скверные?

– Ты же знаешь мои привычки. Угадай с трех раз.

– М-да. Значит, скверные. Даже очень.

– Именно.

– Ингибиторы?

– Прости за предсказуемость, но дело именно в них.

– Они здесь?

– Думаю, да, – кивнула Илиа и добавила шепотом: – Происходит что-то странное. Я видела своими глазами.

Голос Вольевой зазвучал еще тише – Ане пришлось напрячься, чтобы расслышать.

– Это машины. Огромные, черные. Они уже в нашей системе. Я и не заметила их прибытия. Их не было – и вдруг возникли, прямо под носом.

Ане однажды довелось заглянуть в их разум, ощутить ледяную хищную ярость, запечатленную в древних записях. Ингибиторы походили на волчью стаю, терпеливо поджидающую во тьме. Не ведающих эмоций и переживаний, их переполняла смесь голода и жажды поиска. Они подвывали друг другу сквозь молчаливую пустоту галактической ночи, собираясь огромными стаями, когда запах свежей крови пробуждал их от зимней спячки.

– Господи…

– Ана, этого следовало ожидать. Когда Силвест начал копаться в том, чего не понимал, он предопределил их приход. Неизвестным оставалось лишь одно: когда и где они объявятся.

Ана слушала и дивилась тому, сколь холодно и страшно вдруг стало. Невидимое воплощение ужаса… Триумвир Вольева выглядела непритязательно – обычная женщина, слегка даже похожая на бродяжку. Коротко остриженные седые волосы, круглое лицо, выдающее далеких монголоидных предков, морщинки у глаз. Илиа не очень-то походила на вестницу жуткой судьбы.

– Мне страшно…

– Есть все причины бояться. Однако постарайся не показывать свой страх местным. Пока еще рано запугивать их.

– И что мы можем сделать?

Илиа посмотрела сквозь стакан на свет, щурясь, будто лишь сейчас всерьез задумалась над случившимся.

– Не знаю. Амарантийцы пытались – и не слишком преуспели.

– Мы не птицы, которые даже не умели летать.

– Угу. Мы люди, бич Галактики. Или что-то в этом роде… Ана, я не знаю, что делать. Просто не знаю. Если бы речь шла только о нас с тобой, мы бы попробовали вывести капитана из комы и удрать. Могли бы даже применить оружие – вдруг от него был бы толк.

Хоури содрогнулась:

– Если мы смажем пятки, это вряд ли поможет Ресургему.

– Конечно не поможет. Не знаю, как с твоей совестью – моя и так не слишком бела. Не хотелось бы получить свежее пятно.

– Сколько времени у нас осталось?

– Трудно сказать. Все это выглядит странно. Ведь ингибиторы, если бы захотели, уже уничтожили бы Ресургем. Даже мы способны это сделать. Поэтому, мне кажется, Ресургем их мало интересует.

– Так, может, они не убивать нас явились?

Вольева залпом допила и сказала:

– Может, и не убивать. А может, как раз для этого.

В сердце роя черных машин процессоры, сами разумом не обладающие, пришли к выводу: необходимо вывести из спячки управляющий разум.

Решение это они приняли далеко не сразу. Большинство зачисток не требовало будить то, что машины по идее должны были уничтожать. Но сейчас им досталась очень непростая задача. В архивах значилось: здесь зачистка уже проводилась, причем не далее как 0,045 галактического оборота назад. Поскольку необходимость в повторении процедуры возникла так рано, требовались экстраординарные меры.

Управляющий разум для того и предназначался, чтобы применять эти экстраординарные меры. Всякая зачистка отличалась от остальных. Потому, к сожалению, лучший способ покончить с разумной жизнью требовал участия разума. Но когда дело будет сделано, когда машины выявят первичный источник заражения и уничтожат все выпущенные им споры – на что уйдет еще пара тысячных галактического оборота, полмиллиона земных лет, – управляющий разум заглушат, его самосознание погасят до тех пор, пока оно не понадобится снова.

А оно может и не понадобиться больше никогда.

Управляющий разум никогда не задавался вопросом, почему он занимается зачистками. Он знал, что по большому счету трудится ради спасения разумной жизни. Его вовсе не волновало, что катастрофа, последствия которой необходимо предотвратить, жуткий катаклизм, который обязательно случится, если не прекратить распространение разумной жизни, лежал в далеком будущем, в тринадцати галактических оборотах.

Огромность срока – три миллиарда лет – ингибиторов не смущала. Время для них ничего не значило.

– Скади? К сожалению, у нас еще один несчастный случай.