Джеймс Роллинс - Беззвездный Венец

– О боги, – пробормотал он, – я вернулся прямиком под тот участок, где произошел обвал!

Ладно.

Он двинулся вперед по сужающемуся проходу, но шагов через сто обнаружил, что тот превращается в крутой откос, заваленный острыми камнями и толстым слоем песка. Райф сверился с путеводом. Магнитная полоска по-прежнему указывала вперед, прямо на опасную осыпь.

Он в отчаянии стиснул устройство.

– Клянусь своей задницей, я здесь застрял!

Охваченный не столько страхом, сколько раздражением, Райф в злости махнул рукой. От этого резкого движения слабый огонек в лампе на бедре погас. Вокруг сомкнулся непроницаемый мрак.

«Нет, нет, нет!..»

Темнота заставила Райфа опуститься на корточки, затем встать на четвереньки. Его охватила дрожь. Крепко зажмурившись, он затем снова открыл глаза, пытаясь что-либо разглядеть, отказываясь принять свою участь.

– Только не так! – пробормотал Райф.

Перевернувшись на задницу, он подобрал к груди колени.

Хоть и безбожник, Райф помолился всему пантеону. Матери Снизу и Отцу Сверху, серебристому Сыну и сумрачной Дочери, окутанному саваном Модрону и ясной Белль, гиганту Пивллу, держащему небосвод, и Нефине, скрывающейся в глубинах Урта. Райф молился, не забывая никого, упоминая каждого. Запинаясь, он произносил полузабытые молитвы, усвоенные еще на коленях у своей матери.

И тут, словно его услышали, впереди появилось слабое сияние. Райф потер кулаками слезящиеся от напряжения глаза. Сначала ему показалось, что это лишь видение, порожденное его страхом. Но сияние не исчезало. Возможно, оно присутствовало всегда.

Райф поднялся на четвереньки и пополз вперед. Добравшись до края осыпи, он задел рукой камень, покатившийся вниз по склону. Сияние, слабая перламутровая голубизна, поднималось снизу. Райф не знал, чем оно порождается. Имело значение только то, что это был безопасный приют в темноте, горящий огнями порт, в котором можно было укрыться от черного шторма.

Гремя кандалами, Райф опустил ноги и, стиснув зубы, начал сползать вниз по крутому склону. Спуск был опасный, коварный.

И все же…

«Все что угодно будет лучше этого адского мрака».

Окровавленный, весь в ссадинах, Райф наконец сполз до конца осыпи. И остановился перед внушительной глыбой черной серы, укрепившись на заскорузлых пятках. В десять раз выше его, глыба торчала из белого известняка подобно плавнику чудовищной акулы Фелл.

Свечение исходило из-за глыбы.

Сглотнув страх, Райф смахнул прилипшие к мокрому от пота лбу пряди волос и заправил их под фетровую шапочку, защищавшую голову. Настороженно пригнувшись, он постарался как мог подтянуть портки, сзади разорванные в клочья, и поправил короткий кожаный жилет, надетый поверх рубахи из грубой холстины.

Райф не знал, что ждет его впереди, но постарался подготовиться как можно лучше.

Внизу провал был заполнен едким зловонием, напоминающим запах жженой извести и масла. Райф делал неглубокие вдохи, опасаясь, что воздух может быть ядовитым. Ему доводилось видеть, как рудокопы, спустившиеся в глубокую штольню, где еще накануне было безопасно, теряли сознание и даже умирали, отравившись испортившимся воздухом.

Сделав несколько вдохов и выдохов и не обнаружив ничего плохого, Райф двинулся дальше.

Осторожно обойдя вокруг выступающей глыбы серы, он выглянул из-за ее края. Ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы понять, что перед ним. Голая стена известняка впереди казалась разбитым зеркалом; трещины расходились во все стороны от расколотого медного яйца в ее основании. Судя по виду, яйцо лопнуло давным-давно, его неровные края успели почернеть от времени.

Свечение исходило из яйца.

Райф прищурился, однако с такого расстояния ничего не смог разглядеть.

– Просто подойти поближе и посмотреть, – произнес он вслух и тотчас же возразил себе: – А может быть, лучше не сто`ит.

Пожевав губу, Райф кивнул, принимая решение, и направился к таинственной загадке. С каждым шагом горелая горечь в воздухе усиливалась. Райф не отрывал взгляда от стены перед собой, пытаясь проникнуть сквозь трещины в темноту за ними. Тревога нарастала.

«А что, если в этом и кроется причина недавнего землетрясения, вызвавшего обвал?»

Если так, следовало опасаться того, что один неверный шаг может все обрушить. Райф замедлился, но не остановился. Любопытство влекло его вперед. Он не мог устоять перед желанием узнать истину. Или это, или возвращение в вечный мрак.

Поэтому Райф продолжал идти вперед.

Приблизившись к разбитому яйцу, он смог рассмотреть, что медная скорлупа, гладкая и без швов, имеет в толщину больше двух пядей. Наклонившись, Райф заметил что-то у края яйца. Прямо под ним лежал распростертый скелет, наполовину погребенный в известняке, словно утонувший в камне. Кости были не белыми или серовато-желтыми, а зеленовато-синими. Райф догадался, что этот оттенок обусловлен не свечением, а какой-то алхимией минералов и пиритов, проникавших в кости на протяжении несчетных столетий.

Он обошел распростертого мертвеца, почтительно прикоснувшись пальцами ко лбу, губам и сердцу, чтобы не разбудить заточенную внутри душу, и приблизился к разорванному краю скорлупы, желая – нет, сгорая от желания узнать, что проливает в темноту такое сияние.

Пригнувшись, Райф просунул голову под медную притолоку, искореженную и обугленную, навстречу свечению. Увиденное заставило его застыть на месте.

«О боги!..»

Внутри скорлупа была из той же самой гладкой меди без швов, подобная стеклянному пузырю, который выдула подземная богиня Нефина. Ее внутренняя поверхность светилась от сложной паутины стеклянных трубок и медных соединений. В трубках бурлила какая-то золотистая жидкость. Однако истинный источник света находился в дальнем конце, куда и вело все это хитросплетение. В сияющей стеклянной нише застыла фигура, похожая на сверкающего бронзового паука в центре своей паутины.

«Что это, бог или демон?»

Несмотря на охвативший его леденящий ужас, Райф не мог оторвать взгляда.

Фигура, отлитая из бронзы и такая же бесшовная, как и медная скорлупа, изображала женщину. Красивый овал ее лица обрамляли ровные пряди волос из той же самой бронзы. Конечности были длинные и изящные, скрещенные на животе руки прикрывали срамные места. Груди, только обозначенные, добавляли красоты.

Это было творение искусного художника.

Но внимание Райфа привлекло выражение лица женщины. В ее закрытых глазах таилось скрытое изящество, в то время как полнота и форма губ говорили о глубокой печали, словно Райф уже успел каким-то образом разочаровать ее.

– Кто ты? – прошептал он.

У него за спиной раздался крик.