Джеймс Роллинс - Беззвездный Венец

Раб толкал перед собой тележку размерами вдвое больше вагонетки для перевозки руды. Над тележкой поднималось сложное сооружение из железа, бронзы и меди, похожее на маленькую копию сияющего города. Отдельные детали соединялись между собой затейливым переплетением медных трубок. По всему сооружению вращались зубчатые колеса, подчиняясь какому-то неведомому закону, приводимые в действие магикой или алхимией.

В задней части тележки возвышался стеклянный цилиндр, наполненный бурлящим золотистым эликсиром. При виде ее Райф вспомнил жидкость, текущую из жуткого адского медного яйца. Но только здесь эликсир не обладал ни свечением, ни сиянием.

Гюн и двое Исповедников приблизились к остальной группе, и только теперь Райф разглядел то, что находилось в основании сооружения. Молодая женщина, еще девушка, лежала на спине, заключенная внутри чудовищного сооружения, словно она служила фундаментом этому мертвому городу. Однако самым страшным было даже не это.

Не в силах сдержаться, Райф ахнул и попятился назад. Однако никто не обратил на него внимания, особенно потому, что реакция Киля была такой же. Даже архишериф побледнел и непроизвольно вскинул руку к лицу.

Гюн подкатил тележку к бронзовому изваянию.

Райфу хотелось отвернуться, но его охватило отчаяние. У девушки в груди было вырезано окошко, открывающее бьющееся сердце и расправляющиеся и сжимающиеся легкие. Засунутая в рот трубка была подсоединена к раздувающимся кузнечным мехам.

Единственным свидетельством милосердия можно было считать то, что девушка, похоже, уже покинула этот мир: она была еще жива, но больше ничего не чувствовала. Ее остекленевшие глаза не мигая смотрели на купол. Привязанные члены не пытались бороться с железом и бронзой, удерживающими их на месте.

– Что… что это такое? – спросил Лаах, делая шаг вперед и отнимая руку от лица, словно мгновение ужаса миновало.

– Кровожитница, – объяснил Исповедник Врит. – Тебе необязательно понимать. Из непосвященных вне нашего круга мало кто это понимает. Но она станет испытанием, о котором я говорил.

Подойдя к высокому стеклянному цилиндру, Врит что-то с ним сделал. И тотчас же в золотистую жидкость потекла струйка мрака. Закрутившись спиралью, черная струйка рассеялась. Обнаженное сердце девушки забилось быстрее, словно в панике.

Присмотревшись к потемневшему цилиндру, Райф сообразил, что` загрязнило золотистый эликсир.

Кровь.

Закачанная в сосуд сердцем девушки.

Исповедники ждали, перешептываясь между собой на своем неведомом языке, время от времени указывая на девушку или склоняясь к ней, чтобы разглядеть получше. Прошло совсем немного времени, и удары сердца замедлились, перешли в легкую дрожь – и прекратились совсем. Сдувшиеся легкие сжались, погрузившись в разверзнутую грудь.

Врит кивнул, по-видимому, удовлетворенный. Подойдя к девушке, он вытащил у нее изо рта трубку, подсоединенную к темному цилиндру. Повернувшись к изваянию, Врит с помощью Исповедника Скеррена подсоединил трубку к пупку бронзовой женщины.

После чего Врит кивнул своему напарнику, и тот потянул рычаг.

Со зловещим стоном цилиндр опустел, выливая эликсир по трубке в полый живот изваяния. Как только жидкость в сосуде закончилась, Врит выдернул трубку и бросил ее обратно на тележку. Все его внимание было приковано к изваянию.

– И что должно произойти? – спросил Лаах.

– Терпение! – прошептал Врит. – Сейчас увидим.

Райф затаил дыхание – и тут бронза озарилась мягким сиянием, настолько слабым, что заметил его, похоже, только он один. Остальные не выказали никакой реакции. Вздрогнув, Райф попятился было назад, но остановился, опасаясь привлечь к себе внимание.

Казалось, сияние нагрело бронзовое изваяние. Хотя сам металл оставался твердым и застывшим, отражения светильников на его поверхности задрожали и поплыли, разлагая белый свет в яркие алые, лазурно-синие и изумрудно-зеленые краски, подобные краскам масляной пленки, расплывающейся по воде.

Теперь уже и Исповедники не скрывали своего потрясения. Одни шагнули вперед, другие отступили назад.

Райф не двигался с места.

У него на глазах бронзовая рука, лежавшая на груди, распрямилась и поднялась.

Теперь уже все попятились назад, кроме Райфа. Он застыл в оцепенении, завороженный этим чудом. Значит, тогда ему не померещилось: эти глаза действительно открывались. Словно пробужденные его воспоминаниями, бронзовые веки задрожали и поднялись, зажигаясь золотистым свечением.

«То был не обман зрения».

Бронзовая голова повернулась вбок.

Архишериф попятился прочь, словно стремясь бежать от взгляда изваяния. Поцеловав кончики пальцев, он потрогал себя за мочки ушей, ограждаясь от сил зла.

Райф не отрывал взгляда от бронзового изваяния, внезапно охваченный желанием узнать, что скрывается за этим золотым свечением. Однако этому не суждено было случиться. Свет в глазах погас, и веки снова сомкнулись. Рука безжизненно упала на грудь. Вся магика бесследно улетучилась. Даже радужные масляные переливы исчезли, оставив тусклую бронзу.

Какое-то мгновение никто не шевелился. Никто ничего не говорил.

– Что это было? – наконец срывающимся голосом спросил Лаах. – Какого демона вы поселили в эту оболочку?

– Не поселили, – поправил Врит. – Разбудили.

– Что вы хотите этим добиться? – настаивал архишериф.

Ответ Врита был наполнен черной жаждой.

– Возможно, придется подождать одну-две луны, прежде чем мы это узнаем. И совершить несчетное количество кровавых жертвоприношений.

Оглянувшись на мертвую девушку, Райф поежился, радуясь тому, что его лицо скрыто капюшоном.

Недовольно нахмурившись, Лаах побледнел от ужаса.

– Я не смогу так долго оставаться в подземных глубинах Мела. Меня ждут дела в Наковальне.

– Вне всякого сомнения. Возвращайся к исполнению своих обязанностей и предоставь нам заниматься этим делом. Я отправлю почтовую ворону, чтобы держать тебя в курсе. Нам предстоит многое изучить.

– В таком случае я покидаю вас. – Развернувшись, архишериф нетвердым шагом направился к двери в глубине зала. Похоже, ему не терпелось поскорее покинуть это место.

Прищурившись, Райф проводил его взглядом.

«Эта дверь ведет к другому выходу из каменоломен, о котором почти никому не известно?»

Но прежде чем он успел обдумать эту мысль, Исповедник Скеррен обратился к Вриту.

– Я бы хотел осмотреть то место, где хранился артефакт. Возможно, это даст нам какие-либо мысли относительно того, в какую сторону двигаться дальше.

Остальные дружно поддержали его.

Даже Врит кивнул.

– Уверяю вас, имеет смысл совершить это путешествие. Мне следовало поспешить раньше. А спешка – это бич познания.