Кристофер Прист - Градуал

Джиа сидела вместе с нами в салоне.

– Это все постоянное беспокойство из-за дезертиров, – объясняла она. – Они – проблема всех островов. Когда призванным в армию удается скрыться из военных частей в Зюйдмайере, им остается отправляться только на север, а это значит – на острова. Большинство пытается осесть в первом же месте, до которого доберется, но, как правило, острова южного полушария неприветливы к дезертирам или заняты военными базами. Поэтому многие беглецы вынуждены двигаться дальше. Некоторым удается добраться до этих широт. Разные острова практикуют разную политику. Некоторые автоматически предоставляют дезертирам убежище и защиту, другие отказывают, третьи не приняли окончательного решения. Правила приема беглецов – больной вопрос по всему Архипелагу. У всех островов одна и та же проблема: армии враждующих сторон суровы к дезертирам, и любой остров, давший им приют хотя бы непреднамеренно, с большой вероятностью наводнят рыщущие по улицам отделения вооруженных солдат.

– Разве это законно? – спросил один из слушателей.

– Строго говоря, нет. У нас ведь нейтралитет. Но они все равно приходят. Вас они, вероятно, не побеспокоят, но вот процедуры въезда на большинство островов из-за дезертиров очень строги.

Коллеги продолжали забрасывать ее вопросами, я же вдруг глубоко задумался о брате. Не в этом ли объяснение того, что с ним случилось? Быть может, Джак дезертировал, бежал из армии, к которой питал лишь отвращение? Он может сейчас быть где угодно, скрываться. Как смогу я в таком случае когда-либо его найти?

И откуда мне знать, с чего вообще начать поиски? Вопреки моим ожиданиям, личного времени у меня оставалось очень мало. Уже во время пребывания на Веслере я обнаружил, что каждый день заполнен делами до отказа. Обычный ритм жизни в отеле, приемы пищи, потом поездки по местам выступлений и обратно сами по себе создавали немалые задержки.

Но образовались и другие дела, тоже отнимавшие время.

Скажем, на репетициях возникали проблемы с неровным темпом – никто из нас никогда прежде с таким не сталкивался. Ударники утверждали, будто оркестр от них все время отстает, дирижеры же заявляли, что ударники просто недостаточно репетировали. Из-за этого возникло по меньшей мере две неприятных склоки, и в результате потребовались дополнительные репетиции. Затем все мы обнаружили, что наши выступления не укладываются в заданное время. Они выходили за назначенные пределы, даже если мы начинали тютелька в тютельку и все время старались держаться расписания.

Были и еще проблемы; в моем случае семинары и мастер-классы обычно проводились в местах, далеких от центра города, так что я был вынужден тратить время, чтобы туда добраться. Вообще, приходилось улаживать множество мелких организационных неурядиц: неожиданно объявлялись важные персоны, которых требовалось приветствовать и улещивать; все вечно шло не так, запланированные события происходили не тогда, когда следовало, люди постоянно терялись, опоздания были в порядке вещей, деревянные духовые принимались спорить с медными, и ко всему постоянная усталость, усталость…

Корабли, старые или новые, но большей частью старые, позволяли немного отдохнуть от напряжения гастролей. Как и планировалось, вслед за Веслером мы посетили Манлайл, а затем Деррил. После Деррила… ну, могу лишь сказать, что, хотя каждый остров, каждое выступление отличались от остальных, после первых трех-четырех они начали сливаться в памяти. Недавно я нашел путевой лист, которым меня снабдили перед поездкой, и теперь, глядя в него, вижу своего рода cadent continuo, равномерный ритм загадочных названий: Веслер, Манлайл, Деррил, Отмель Ривер-Фаст, Эгер, Тенкер, Ганнтены. Большинство деталей, касавшихся этих островов, слились в обобщенный образ, остались лишь картинки, не привязанные к конкретным названиям. Яркие воспоминания, необычные и волнующие.

Мы перемещались по Архипелагу зигзагами, иногда забирая чуть южней, иногда северней, но в целом придерживаясь восточного направления; поднимались на борт, вновь спускались, держа свои инструменты или тревожась, когда их доставлял кто-то другой; ели, сидели, встречались с местными знаменитостями, аплодировали, пытались уснуть, репетировали, выступали; впитывали в себя атмосферу Архипелага.

Приближался конец поездки. Глонд с его промышленным чадом и военной хунтой, казалось, находится где-то на другом конце света. Да так оно, в прямом смысле слова, и было: нас разделяла половина глобуса, и былые заботы казались пока что мелкими и незначительными. Музыка, ради которой я жил, приносила плоды. Мне хотелось остаться на этих островах навсегда.

Погода держалась все столь же жаркой и безветренной, море почти неизменно пребывало в спокойствии. Однажды ночью хлестал проливной дождь, но я спал у себя в каюте глубоко в недрах пассажирской палубы и узнал о непогоде лишь на следующее утро. Шествие островов продолжалось, и какое-то из этих прекрасных мест оказалось местом нашего назначения в тот день. Во мне не ослабевало возбуждение, чувство побега; пока мы спускались с парома, проходили уже ожидаемые допросы в службах Укрытия и Приема, дышали ароматным воздухом нового острова, готовились к потрясению от встречи с неожиданным, впитывали яркую зелень лесов, сияние залитых солнцем песчаных пляжей и беленых вилл, головокружительные выси гор, блеск белопенно-синих лагун, и бросались, как в приключение, в новую страну.

В каждом порту имелась контора службы Приема – мы научились проходить допросы побыстрей, так как все теперь видели в этих задержках не более чем преходящий раздражающий фактор. Куда более интересным для меня было неизменное присутствие группы молодых людей вроде той, которую я заметил при въезде на Веслер.

Несколько человек всегда маячило перед офисами Укрытия и Приема – одетых кое-как, расслабившихся на солнышке или укрывшихся под навесом. Они словно поджидали нас: прибываем, и они там; отъезжаем – они на месте. Отчего-то я всегда ощущал неловкость в их присутствии.

Это тревожное, но расплывчатое ощущение я поначалу принимал за чувство угрозы. Зачем они здесь? Что им нужно? Почему некоторые носят ножи? Но они никогда ни к кому из нас не приближались, ничего нам не говорили, и вообще, даже если смотреть на них в упор, казалось, нас едва замечали и отводили взгляды. Я взял в привычку бегло поглядывать на них и сразу отворачиваться, отводя взгляд, так что отслеживал их присутствие, не таращась постоянно.

Когда мы побывали на нескольких островах, я осознал, что некоторые из молодых людей одни и те же, и мы видим их на каждом острове – каким-то образом они умудряются прибывать раньше нас, откуда-то знают, куда и когда мы направимся. Ядро группы составляли примерно пятеро, которые неизменно оказывались среди встречающих.