Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы

– Здравствуйте, – сказала я.

– Добрый вечер, мисс?..

– Уинтерс, – закончила я, затем задумалась, правильно ли поступила, назвав свою настоящую фамилию. Однако я считала непозволительным лгать полиции. И все-таки это была плохая идея. У него был приятный голос, а усы над верхней губой шевелились, когда он начинал говорить. Словно маленькие ручки, которые махали мне. Я с трудом подавила смех и обратила внимание на его плечи. Судя по отличительному знаку на форме, он являлся констеблем.

– А вы констебль… – Я оборвала фразу, чтобы он назвал свое имя.

– Детектив констебль Пайпер, – поправил он меня. Детектив? Только служащие уголовного розыска имели такое звание. Я бросила взгляд на дверь квартиры. Что-то здесь было не так.

– Мисс Уинтерс, – продолжил он, – вы живете в этом здании?

– Нет, – честно призналась я и посмотрела на него. Покачиваясь, я подняла коробку с пиццей. – У меня доставка для мистера Эвенса. – Из квартиры на лестничную площадку донеслось бормотание, но, к сожалению, я не поняла ни слова.

– Я вынужден вас разочаровать. Мистер Эвенс не сможет принять ее. Вам стоит уйти, мисс. – В его глазах читалась грусть, но голос звучал настойчиво. Но так просто он бы от меня не отделался.

– Как нет? Что-то произошло?

Мужчина сглотнул и немного подождал, прежде чем сказать:

– Он мертв.

Я набрала воздух, по спине пробежали холодные мурашки. Мертв? Этого не может быть. Я думала о фотографии мистера Эвенса, которая находилась среди документов, лежавших в моей сумке. На ней он выглядел слегка усталым, но живым.

– Неужели он стал жертвой преступления?

– Я не имею права говорить вам больше, мисс. Пожалуйста, уходите.

Конечно, он не мог мне рассказать все, ведь это было строго запрещено. Но попытаться стоило. Вместо того, чтобы развернуться, я уставилась на дверь и прислушалась к голосам, доносящимся из квартиры. Их было много. Где стояли патрульные машины? Перед домом я не видела машин, к тому же переулок был слишком узким. Возможно, они припарковались с другой стороны дома. Я находила лишь одно объяснение этой ситуации. И с интересом посмотрела на констебля.

– Раз вы выступаете в роли сторожевого пса, – я указала на дверь квартиры мистера Эвенса, – а там столько всего происходит, речь точно идет о преступлении. Иначе все происходило бы по-другому. – Услышав фразу «сторожевой пес», он скривил рот, а его усы напомнили мне человечка, который обиженно вскинул ручки в воздух.

– Откуда вы знаете, как все происходит? – спросил он с недоверием и уперся руками в бока, положив их на ремень, на котором в кобуре висело служебное оружие. Эта поза должна была меня непременно напугать, но я не шевельнулась. Он не стал бы в меня стрелять, разве что парой вопросов.

– Моя мама работает в полиции, от нее я кое-чему научилась. – Это соответствовало истине, но лишь наполовину. Она была главным суперинтендантом и возглавляла департамент уголовных расследований, коротко УГРО, которому подчинялись все криминалисты, в том числе стоявший передо мной констебль, если я правильно понимала. Между ней и им было три воинских звания.

Из-за жутких историй, которые мама рассказывала о своей работе и темной стороне Лондона, преступления с летальным исходом шокировали меня не так сильно, как других людей, если им приходилось оказываться в подобной ситуации. Я видела здесь скорее загадку, чем трагедию, которая была с ней связана. Это я унаследовала от мамы, со временем переняв ее видение подобных вещей.

Но констебль стоял на своем.

– Тем не менее я не расскажу вам ничего о происшествии, – угрюмо произнес он. Ага, значит, это происшествие. Мой живот урчал уже не только от голода, но и от любопытства. И немного от волнения. Я должна была во что бы то ни стало узнать больше, ведь мистер Эвенс был назначен мне для поцелуя, я чувствовала ответственность. Оказавшись на моем месте, Эмма уже наверняка нашла бы кучу полезных следов на лестнице. Мне бросались в глаза лишь ворсинки и капли воды на древесине.

– Я спрашиваю лишь потому, что у меня здесь вкусная пицца. – Я снова помахала коробкой перед его носом. – Я не могу вернуться к шефу без денег. Только если предоставлю ему хорошее обоснование. Я съела бы ее сама, но, во‑первых, я не люблю «Гавайи», а во‑вторых, мне не положено. – Эта вынужденная ложь далась мне с трудом, но так было нужно.

– Завтра в газете вы найдете статью. Там ваш шеф сможет прочитать о том, что произошло. – Усатый мужчина скрестил руки на груди. Разговор был окончен. Черт, так я не продвинусь дальше. Я размышляла, как предпринять вторую попытку, когда пожилой мужчина с седой мелированной шевелюрой высунул голову из-за двери.

– Я чую пиццу? – спросил он, устремляя взгляд на коробку, которую я держала в руках.

Констебль отдал честь.

– Старший детектив инспектор Адамс. – Он указал рукой на меня. – Вы верно унюхали.

Ого. Старший инспектор. Возможно, констебль хотел меня напугать и указать, что передо мной стоял человек, руководящий всем. Тогда ему стоило придумать что-нибудь получше. На лице инспектора мелькнула улыбка, и он, потирая руки, вышел на площадку. На нем не было формы, наплечная кобура с оружием, темные джинсы и серая рубашка. Констебль хотел ответить за меня, но я его опередила.

– У меня пицца для мистера Эвенса, сэр. Что, наконец, с ним произошло? Ваш коллега не хочет рассказывать, но мне необходимо объяснение для шефа, если я вернусь без оплаты. – Я состроила умоляющую мину.

Инспектор посмотрел не на меня, а на коробку в моих руках, словно он умирал от голода. Он откашлялся.

– Мистер Эвенс был убит. Примерно полчаса назад. Соседи услышали пронзительный крик и вызвали полицию, – сказал он и спустился ниже, его взгляд был обращен ко мне. Он сощурил глаза, затем улыбнулся. – Вы пришли очень кстати. Мы вынуждены были отправиться сюда, не поужинав. Сколько стоит пицца? – Одной рукой он указал на коробку с пиццей, а другой стал шариться в кармане брюк.

Тем самым он продемонстрировал то, что я считала еще одним старым клише об англичанах – черный юмор. Только англичанам может прийти в голову съесть пиццу, заказанную человеком, который был убит, так и не получив свой заказ. Ну да, мистер Эвенс никогда ее не заказывал, но инспектор, конечно, не знал об этом. Значит, мне придется отдать свою пиццу, чтобы все выглядело по-настоящему. Но у меня уже успел пропасть аппетит. Мысль, что всего в нескольких метрах от нас лежал мертвый человек с пустыми глазами… писатель, которого я должна была поцеловать… Холодные мурашки пробежали по спине. Инспектор вытащил бумажник, открыл его, однако не нашел там денег. Он недовольно сжал губы. Затем повернулся в сторону квартиры.